Я русский солдат! Годы сражения. Александр ПрохановЧитать онлайн книгу.
быть, это самый простой вариант – так закрутить, чтобы уже никто никуда не ходил?
А. Проханов:– Нет. Я думаю, что будут пластичные системы… Путин не пришел к нам как диктатор. Он пришел к нам как…
О. Журавлёва: – Как преемник.
А. Проханов:– Он пришел к нам как архитектор управляемой демократии. Управляемая демократия и диктатура – это две совершенно разные структуры политические. И как человек такой пластичной, управляемой демократии (ну, мягкий авторитаризм), он, мне кажется, должен проявить и задействовать поразительные способности всех такого рода систем к выживанию. Эти системы на своих окраинах допускают революции, то есть они допускают афронт, они выделяют из своей среды бунтарей, диссидентов, революционеров. В какой-то момент система под воздействием периферийных революций начинает содрогаться, трепетать, в ней возникает стремление к переменам. Потом она вбирает в себя этих детей, она их соединяет, она их интегрирует. Потому что, по существу, все живучие западные системы построены на этом принципе – они интегрируют революционеров, делая их либо частью поп-культуры, либо вводя их в истеблишмент, как было в Германии.
О. Журавлёва: – Александр Андреевич, мы уже подобрались практически к 100 дням Путина, уже добрались до его первых действий. По поводу гаек: вы считаете, что закручивание гаек – это не наш метод, что называется?
А. Проханов: – Да нет, просто это не его метод.
О. Журавлёва: – Просто очень часто кажется по риторике путинской, хотя она сейчас достаточно все-таки продуманная (это не то, что какие-то спонтанные выступления), но, тем не менее, кажется, что все-таки страх – это его любимый способ воздействия. Когда он говорит с военными по поводу угрозы оранжевой революции и по поводу того, что нам все угрожают, по поводу того, что из-за границы пытаются вмешаться, совать свой нос и так далее, – это же манипуляции самыми простыми чувствами: страха, завоевания, вмешательства, еще чего-то.
А. Проханов: – Ну, понимаете, 1941 год. И, конечно, глупо было говорить о страхе – надо было говорить о садах.
О. Журавлёва: – А вот в 1941 году, между прочим, никого не предупреждали. Никто не говорил, что надо против Германии обороняться.
А. Проханов: – Как это?
О. Журавлёва: – До того, как все началось.
А. Проханов: – Я знаю, что в это время вы были, конечно, местом обороны.
О. Журавлёва: – Александр Андреевич, ну вы же прекрасно знаете, как мы любили… Как товарищ Сталин любил товарища Гитлера. Буквально накануне.
А. Проханов: 1941 году предшествовал 1940-й, 1939-й, 1938-й… Это была абсолютно военизированная психология мира в целом. Армии перевооружались, создавались элитные отряды, аристократию готовили к смертному подвигу во имя родины. И сегодня, когда Путин говорит с военными о войне, конечно, это смешно – он должен был говорить о – карамелях.
О. Журавлёва: – Ой! О карамелях он говорит прекрасно. Он рассказывает,