Неудобные люди. Ярослав ЖаворонковЧитать онлайн книгу.
к стене. Выдохнула. Всё было хорошо, лицо оказалось нормальное. Ну и конечно, а как еще? Просто сон.
Она неглубоко и медленно дышала, пытаясь успокоить сумасшедшее сердце.
– Это всё подсознание, – шепнула она зачем-то сама себе и продолжила мысленно: – Они переживают, вот и я переживаю. И снится. А что, может, действительно не надо было устраиваться?
Настя часто говорила сама с собой, спорила, рассуждала, объясняла сама себе. Любила и вслух – когда никого не было. И вот она уже несколько дней сама с собой спорила на тему возвращения в коррекционку. Ни одна сторона, видимо, не побеждала, но Настя для себя решила: раз влезла в это, значит, надо было. Значит, так лучше.
Всё, спи давай. Устроилась уже. И всё остальное устроится.
Или нет.
03
– Опять он с этой своей, экх, засиделся, – пыхтел Даня, паркуя на обочине массивный «Порше».
– Что? Кто? – не поняла Аня, звучащая из динамиков.
– Да Дима. С этой… Как ее… – заезжал задом, вставал прямо напротив школы; Диме оставалось пересечь тротуар, и он сразу упрется в машину. – Всё, я встал. Да с этой, воспитательницей, как ее там. Не воспитательницей, а…
– А, угу. Анастасия Александровна. Наша любимая. – По громкой связи-язви на весь салон автомобиля Анины насмешки звучали еще хлеще, чем в жизни.
– Вот-вот. Заебала уже, – Даня вспоминал все случаи ее мозготраханья ему и его жене. – Димы ни у школы, ни на телефоне. Хотя время уже…
Даня иногда задерживался и приезжал позже (раньше – никогда) оговоренного времени – работа, непредсказуемо вертевшая в вихрях. А что делать, хочешь сидеть на жопе ровно – сиди, заработаешь копейки. Даня был не из таких. Диме же опаздывать не разрешалось. Он должен был выходить сразу.
Даня отстегнул ремень.
– Схожу за ним.
– А всё потому, что ты позволяешь! Я говорила, надо быть строже. И вообще непонятно, какой, прости, херне она его учит.
– Да что я, он кроме этой школы и так не бывает нигде. По выходным чуть ли не в стену таращится. Пусть хоть тут…
– Эта еще так бесит, знаешь…
– Да знаю. Лучше всех знает, как воспитывать детей. Всё, я отключаюсь, схожу за ним.
После прощального давай Даня натянул перчатки, поднял воротник пальто – за пределами машины моросила легкая осень, – и вышел.
– Что ты хочешь нарисовать на снегу?
Дима украшал слоями гуаши бумажный лист. Вообще-то в Настины обязанности (равно как и в изначальные планы) не входило заниматься с учениками, к тому же в рисовании она ничего не смыслила, но шла Диме навстречу. Точнее, его вела навстречу себе, и еще сама шла навстречу себе, а что сделаешь, жизнь, жизнь такая, надо всё самой, самой тащить, ничего просто так не идет. Рисовать он любил. Не вникал в глубину творчества, не интересовался деталями, разумеется, не задумывался о приемах, штрихах, направлениях, пропорциях, тенях. Просто рисовал.
– Зайчика.
– Но его не будет видно на белом.
– Ну-у… – Дима загудел. – Хочу зайчика.
За