Любовь и смерть в Италии эпохи Возрождения. Томас КоэнЧитать онлайн книгу.
он полностью раскрыл Силее устройство западни для влюбленных57. Столь непринужденное обсуждение крайне деликатного дела свидетельствует об устоявшихся среди господ эпохи Возрождения доверительных отношениях с их слугами58.
Хотя в стенах замка кое-какие откровения и допускались, его обитатели, насколько мы можем судить, до последнего хранили тайну от окружавших замок селян. «Никто не рассказывал об этой комнате», – скажет суду Диаманте59. У нас нет причин сомневаться в ее словах; massaro Лорето, хотя и бывал в замке, так и не проник за завесу молчания60. А ранним утром в среду Силея появилась на пороге дома селянки по имени Катерина с малюткой Эленой на руках и явно мечтая облегчить душу – но сдержалась. Она лишь изрекла, подобно оракулу: «Ох уж эта синьора Виттория и этот синьор Трояно, если, не дай Бог, они поступают против совести!» Катерина, зная о запертой двери и взбудораженном состоянии замковой прислуги, догадалась, что кто-то умер61. Но ничего не было достоверно известно, пока чуть позже у ворот Кретоне не появился Лудовико Савелли, верхом и в сопровождении прислуги62.
Церемонии прощания
С приездом Лудовико все три двери распахнулись. Замок и деревня освободились от терзавшего их мучительного ожидания. Когда он прибыл, massaro Лорето был в замке:
Я прогуливался с Джакобо перед палаццо. Я спросил его: «Что это означает, что господин не позволяет нам уйти?» И тогда Джакобо ответил мне: «Вы узнаете еще до наступления ночи». И в эту минуту прибывает синьор Лудовико Савелли из Альбано, шурин синьора Джованни-Баттисты и с ним еще два всадника. А когда он уже был близко ко мне, синьор Лудовико приложил руку к голове и спросил: «Как поживает синьор Джованни-Баттиста?» Я ответил ему: «Он в добром здравии». Тогда он спросил меня о синьоре Виттории, своей сестре и супруге синьора Джованни-Баттисты, а я сказал, что мне ничего неизвестно, поскольку я не видел ее с вечера прошлого понедельника.
Синьор Лудовико соскочил с коня и стал подниматься в палаццо, а я пешком последовал за ним вместе с двумя его спутниками. Войдя в парадный зал, он сразу спросил о синьоре Джованни-Баттисте и услышал, что тот еще в постели. Итак, гость немного подождал в зале, и хозяин вышел из спальни. Синьор Лудовико пошел ему навстречу, и оба они вошли в комнату [la camera; возможно, речь идет о спальне хозяина замка или же о комнате по пути из парадного зала в спальню господина; совершенно точно, речь здесь не идет о комнате, в которой свершилось преступление], и я услышал, как синьор Лудовико воскликнул: «Так кто же убил ее?!» Синьор же Джованни-Баттиста ответил: «Это я убил ее, мой синьор, я убил их обоих». И тогда синьор Лудовико сказал: «Ты поступил правильно, твой поступок сберег честь рода Савелли. Если бы ты не совершил его, это сделал бы я»63.
Заключительное предложение, сплетая вместе веские утверждения, являет собой
Fol. 15r, Силея 2.
Fol. 11v, Диаманте.
Fol. 1r, Лорето: «Так я и провел весь этот день [вторник], то в своем доме, то в доме сеньора». И при этом на следующее утро он так ничего и не знал о происшествии в замке. См. также: fol. 2v: «Я ничегошеньки не знал…» Лорето утверждал в показаниях, что впервые услышал об убийстве во имя чести лишь после прибытия Лудовико в замок.
Fol. 5r, Катерина.
О двух часах, прошедших с момента разговора Силеи и Катерины до вызова женщин в замок для омовения тел: fol. 5v. Так, Лудовико, вероятно, прибыл вскоре после пророческих слов Силеи. Также обратим внимание, что, по словам Чекко, он услышал об убийствах только после похорон: fol. 9r.
Fol. 1v–2r, Лорето.