Любовь и смерть в Италии эпохи Возрождения. Томас КоэнЧитать онлайн книгу.
платок, спросив его: «Если она дала мне этот носовой платок, что бы вы об этом сказали?» Он ответил, что это кажется ему серьезным делом, и, если бы это было правдой, он отдал бы ее мне.
Когда Шекспир заставил Отелло убить жену за уроненный носовой платок, для драматурга это имело совершенно определенный в культуре Ренессанса смысл, потому что такой подарок был не символом, а знаком, обещанием со всей серьезностью, которая вкладывалась в подарки в культуре этого времени. Таким образом, реакция маэстро Ипполито отражает представления его времени. Личность самого Ипполито в отсутствие фамилии остается неустановленной. Судя по рассказу Алессио, врач обладал влиянием внутри общины и мог воздействовать на ее решения.
Община, при всей своей набожности, возможно, не разделяла желаний монахинь постричь Лукрецию. Попечители занимались обеспечением для девочек хорошего будущего, будь то замужество, работа прислугой или монашество. Возможно, они держали в уме не только возможность хорошо пристроить выпускницу, но и утечку их капитала. В то время как для богатых женские монастыри были дешевым способом избавиться от лишних дочерей, для бедных это было не так; взнос монахини в монастыре Св. Екатерины достигал 200 скудо, что вдвое больше, чем у zitella. Если бы у Лукреции, как у некоторых послушниц, не было финансовой поддержки, общине пришлось бы раскошелиться143.
Так что эта женщина [Панта] продолжала просить меня привести этого достойного человека и поторопиться с этим. Итак, однажды вечером я привел маэстро Ипполито в дом Оттавиано. Мы подождали немного, пока Лукреция не подошла к окну. И я попросил Панту спросить ее, хочет ли она за меня. Лукреция ответила утвердительно и кивнула. А еще она сделала мне знак, спрашивая, получил ли я носовой платок. И после того, как маэстро Ипполито увидел это, он сказал: «Что ж, предоставь это мне! Ибо я хочу, чтобы она точно принадлежала тебе. Большой грех запереть ее в монастыре».
Маэстро Ипполито и я отправились к епископу Веронскому. И он рассказал эту историю, а епископ заявил, что если это правда, то он бы отдал мне приданое. Итак, маэстро Ипполито заставил меня отдать платок ему. А потом они провели с ним встречу и решили, что если Лукреция и вправду дала мне этот носовой платок, то им следует отдать ее мне. Они пошли в монастырь – маэстро Ипполито, епископ Веронский, монсеньор Ломеллино, Джованни-Баттиста Маратта и Алеманно Алеманни – и поговорили с той молодой женщиной, сказав ей, что они знают о ее нежелании быть монахиней. И маэстро Ипполито сказал: «Негоже тебе отрицать это, потому что я видел собственными глазами, как ты говорила с университетским надзирателем». И потом она [молчала?], и маэстро Ипполито показал ей апельсин и платок. И она подтвердила, что она и вправду дала их мне, но что это дьявол искушал ее. И они дали ей три дня на обдумывание своих дел.
Итак, у нас есть еще одно доказательство, какой символической силой обладал носовой платок. Но апельсин, который мы встречаем здесь единственный раз, остается для нас загадкой. Начало зимы – это сезон апельсинов,
О более высоких взносах монахинь в Риме, чем для девушек из сословия ремесленников в XVII–XVIII веках, см.: