Моцарт и Сальери. Кампания по борьбе с отступлениями от исторической правды и литературные нравы эпохи Андропова. Петр ДружининЧитать онлайн книгу.
со мной разделили гнев против этих «заметок» Олег Михайлов, Аркадий Савеличев, Валентин Сорокин, Анатолий Жуков и др. В моем архиве сохранился текст «Несколько вопросов „Вопросов литературы“», написанный Аркадием Савеличевым, близко к сердцу принявшим клеветнические измышления Т. Толстой. <…> Олег Михайлов тоже послал в журнал свои полемические заметки, в которых говорил о специфике жанра беллетризованной биографии, о том, как используется документ, как он растворяется в прямой речи героев, в несобственно-прямой речи, внутренних монологах и пр., и пр.
Но редакция «Воплей» даже и не думала публиковать эти письма в редакцию139.
Тогда В. Петелин пишет спустя два месяца письмо сам, начиная его словами:
Автор «заметок», подписанных Т. Толстой, наивно делает вид, что рецензируемая книга «Судьба художника» – всего лишь свод хорошо известных свидетельств, доступных широкому читателю. <…> Рецензент не видит (точнее, не хочет видеть), что в моей книге о Толстом использовано огромное количество совершенно уникальных архивных материалов, недоступных пока что не только широкому, но и профессиональному читателю-филологу. Тут и огромное число писем, и оставшиеся в архивах заметки и черновые наброски самого Толстого (в том числе его записные книжки), и документы, характеризующие время, эпоху, в которую жил и творил мой герой140.
Здесь мы вынуждены обратить внимание читателя на то, что даже если книга Петелина и содержит то самое «огромное количество совершенно уникальных архивных материалов», то никаких указаний на то в книге об Алексее Толстом (как и в предыдущих ее изданиях) не содержится. Парируя слова Т. Толстой о том, каким она видит своего деда из книги Петелина, автор восклицает:
А где же мой Толстой – патриот и гражданин, интернационалист и государственный деятель, разносторонний талант и советский человек? Об этом мы, конечно, в «заметках» ничего не узнаем141.
Справедливыми кажутся претензии Петелина относительно требований к беллетризованной биографии как к научному изданию:
Моя книга не является литературоведческим или литературно-критическим исследованием, для которого обязателен научный аппарат. Она принадлежит совершенно иному жанру, отличному как от литературоведческого исследования, так и, допустим, от исторического романа. Это скромный, но имеющий чрезвычайно широкое распространение в нашей словесности жанр биографии, то есть документально-художественного повествования, каковых выходит в наших издательствах очень много. К этому жанру, к примеру, принадлежит большинство книг серии ЖЗЛ, многие книги серии «Пламенные революционеры», по тому же принципу пишутся многие «политические романы» и т. д. <…> И я уверен (а большинство непредубежденных читателей со мной согласится), что стоит методологию рецензента «Судьбы художника» применить к любому из произведений такого рода, как на их авторов посыплются те же самые обвинения: где ссылки, где сноски,
Там же. С. 414.
Там же. С. 415.