Утраченный воздух. Грета ИонкисЧитать онлайн книгу.
унаследована от прежнего турецкого правления. Дом Варфоломея стоял на Каушанской, ниже нынешнего Соборного парка. К своему небольшому дому хозяин пристроил огромную залу, расписал её немыслимыми узорами и стал давать в ней бал за балом для молодых людей, по большей части – российских младших офицеров расквартированной в Кишинёве дивизии. Здесь Пушкин мог наблюдать нравы и обычаи бояр, наряды и повадки их жён и дочерей (кукониц).
Варфоломей приветствовал гостей, сидя на диване с чубуком в руке и «по-турецки» скрестив ноги, как паша. Дочь Варфоломея, красавица Пульхерица, королева балов, стала объектом поклонения молодых гостей. В неё был влюблён только-только произведённый в подпоручики тёзка Пушкина, Вельтман. Будущий писатель пока пробовал себя в версификаторстве, Вельтману приписывают авторство строк: «Музыка Варфоломея, / Становись скорей в кружок, / Инструменты строй скорее / И играй на славу джок!»
Дом Варфоломея упомянут и в дружеском послании Пушкина к губернскому чиновнику Ф.Ф. Вигелю. Стихотворения этого (и не только его одного) по сей день не могут простить русскому поэту доморощенные националисты. Вот эти строки:
Проклятый город Кишинёв!
Тебя бранить язык устанет.
Когда-нибудь на грешный кров
Твоих запачканных домов
Небесный гром, конечно, грянет;
И – не найдут твоих следов!
Падут, погибнут, пламенея,
И пёстрый дом Варфоломея
И лавки грязные жидов:
Так, если верить Моисею,
Погиб несчастливый Содом.
Напротив дома Варфоломея жил коллежский асессор Замфираки Ралли. В его доме устраивались задушевные музыкальные вечера. Дом был полон молодёжи. У Ралли было три взрослых сына и две дочки. Пушкин был вхож к ним. С младшей дочерью Мариолой он любил танцевать, со старшей Екатериной беседовал о книгах. Сердечные отношения сложились у поэта с одним из братьев, Константином Ралли. Он ценил совместные прогулки, а однажды поехал с ним на день-другой в Долну, родовое поместье Ралли в 50-ти верстах от Кишинёва. Они ехали по дороге, вившейся между живописных холмов, «где мельниц ряд крылатый». Несколько дней растянулись на несколько недель: неподалеку от имения Ралли Пушкин встретил табор цыган, а в нём – Земфиру… Здесь душа его вобрала впечатления, отлившиеся в поэме, начало которой памятно всем:
Цыганы шумною толпой
По Бессарабии кочуют…
Он сохранил в поэме имя Земфиры и молдавскую песню, что она ему пела: Арде-мэ, фридже-мэ – «Режь меня, жги меня». О связях Пушкина с молдавским фольклором написал мой старший современник Георгий Федосеевич Бо́гач, работавший в АН МССР, пока не рассорился с её сервильным руководством и не уехал в Сибирь.
Пятнадцать лет назад я побывала в Долне с работницами Пушкинского дома-музея, стояла «осенняя пора, очей очарованье», лес вокруг поместья Ралли и впрямь был одет в багрец и золото, в неподвижном воздухе летали