В горящем золотом саду. Рори ПауэрЧитать онлайн книгу.
косы поверх распущенных волос, а Флора повесила на лоб Реи бисерную цепочку и вплела концы украшения в темные кудри хозяйки.
Реа влезла в багряное платье из простой ткани, с непримечательным лифом, но со струящейся юбкой, вышитой золотом.
– Никогда этого не понимала, – вздохнула Хризанти. – Кого мы пытаемся впечатлить?
– Васу, – ответила Реа и посмотрела на отражение младшей сестры в зеркале. Ей не хватало вечерних сборов.
Семья последнего супруга одевалась скромно, в бледные оттенки и грубые ткани. Совсем не то, в чем она щеголяла сейчас.
Флора закончила возиться с ее прической и опустилась на колени, чтобы снять походные сапожки хозяйки. Их бережно спрятали в гардероб, а Реа обулась в легкие мягкие туфельки и скользнула к двери мимо Хризанти.
– Стой, ты куда? Еще рано! – окликнула ее сестра.
– За Ницосом, – ответила Реа. Было невыносимо сидеть в комнате и ждать, пока отец их позовет. Она знала, ее будут терзать мысли о всех ошибках, допущенных с осенним супругом, о том, что следовало поступить иначе, дабы избежать оплошностей.
Реа вышла в коридор и вернулась к лестнице. На чердак можно было попасть только через дверь на самом верху колокольни. Правда, колокол там уже не висел. Раньше в него полагалось звонить в беспокойные времена, но Васа приказал его убрать после того, как занял пост стратагиози, и назвал свое решение символическим: ведь в Тизакосе теперь не будет никаких раздоров.
Пожалуй, с его стороны это было немного глупо.
Реа приподняла юбки до колен и кинулась вверх по ступенькам башни. А на пустой колокольне задержалась, чтобы полюбоваться чудесным видом: морем, горами и далекими деревнями, фермами и лесом. Обычно она не чувствовала глубокой, всеобъемлющей любви к стране и народу, о которой вещал Васа, когда читал дочери нотации о жертвенности и патриотизме. Наверное, такие разговоры расхолаживали ее, охлаждая сердце. Однако здесь, на ледяном ветру, в ней загоралось пламя любви.
Реа смотрела на землю, пропитанную кровью – той, что пролила она сама, и ее собственной, – и чувствовала, как оттаивает душа.
Вход на чердак располагался чуть левее: через низкую арку и два лестничных пролета.
Наконец Реа поднялась на самую вершину дома, выше даже обсерватории Лексоса. Она постучала в стену, преодолев последние ступеньки. Двери в мастерскую не было, только проем, но все прекрасно понимали, как опасно нагрянуть к Ницосу внезапно – никогда не знаешь, над чем он работает.
– Тэ элама! – крикнул Ницос, разрешая войти, и Реа шагнула в мастерскую.
Здесь всегда было ярко как летом. Свет буквально пропитывал воздух, отражаясь от зеркального потолка. Реа пригнулась ровно в тот момент, когда над головой пронесся заводной жук, летевший по заданной траектории, и обошла цветущую механическую розу, чтобы поздороваться с братом.
Круглое румяное лицо Ницоса было измазано в машинном масле, и он, конечно, даже не подумал снять кожаный фартук. Очки с увеличительным стеклом лежали на верстаке, и