Уиронда. Другая темнота. Луиджи МузолиноЧитать онлайн книгу.
Захотел отползти, но не смог.
Это было великолепно.
Невероятно, потрясающе.
На секунду он вспомнил Валентину, Дэни и всех, кто умер: как жаль, что их здесь нет, что они не могут увидеть это своими глазами!
Бездна.
Живая, голодная, волнующая.
Ну конечно! Они чувствовали ее и раньше, подсознательно, в вялом течении жизни, в тот миг, когда гидросамолет потерял высоту. В кошмарах. Ночами, когда захлестывало отчаяние. С того момента, когда пришли в этот мир.
Умберто попытался подобрать слова, чтобы описать увиденное у себя в голове, но сознание затуманилось. Сколько же сотен лет этому живому острову, на который они попали совершенно случайно? В его природе он больше не сомневался. Сколько сотен лет бьется это сердце, бурлит эта бездна и куда она ведет?
Фррр! Фрррр! Фрррр!
Кишка безжалостной бездонной тьмы с бордовыми стенками, покрытыми слизью и перепонками: рот-кишечник-глаз-дыхательное отверстие-волосок-нейрон-сфинктер, клыки и когти, кости и призраки, кошмарное и божественное, бездна, которая вбирала в себя и переваривала всю историю мира.
Вглядываясь в недра острова, в ту пропасть, где смешались самые низменные человеческие инстинкты, призраки и истории забытых эпох, Умберто Барбьери испытал какое-то экстатическое восхищение: в ней, в этой бездне, было что-то истинное. Откровение пустоты, ощущаемой каждым разумным существом, вакуум между звездами и галактиками, между Богом и людьми, между Добром и Злом. Пустота, которая является частью каждого существа и которая связывает их, связывает каждую молекулу и атом как паутина, пустота, без которой материя, мечты и вселенные не могли бы существовать и развиваться, пустота, необходимая для жизни, смерти, возрождения.
Остров Ничего. Остров Всего. Нет, он совсем не похож на зверя, которого встретил Синдбад-мореход или описал Плиний Старший.
Нет, черт возьми, нет.
Заратан видел сны, и они видели сны вместе с ним, касались его нечестивого сердца, ловили едва уловимое сердцебиение.
И во всех это отзывалось по-разному.
Умберто вспомнил о Дэни, съевшей во сне собственную руку, о кошмаре про аэропорт, который приснился Эннио, о собственных страшных видениях, возбудивших и заставивших кончить во сне.
Каждый заполняет пустоту по-своему, размышлял он.
Сотрясаясь в рыданиях, Умберто поднес руку к глазам. Он плохо видел. Веки слипались, как после долгого нездорового сна. Умберто отвел взгляд от разумной бездны и посмотрел на кончики пальцев. Алые. Он плакал кровью, и эти слезы упали в чрево острова. Бездна, казалось, сморщилась, приветствуя его и выражая одобрение.
А Эннио все еще смотрел вниз, вцепившись в край кратера с такой силой, что костяшки пальцев совсем побелели. Умберто хотел окликнуть его, но изо рта вырвалось лишь какое-то карканье. Сицилиец не обернулся, словно не замечая, что Умберто рядом. Он завороженно смотрел в бездну, кричал и дико хохотал, как полоумная старуха, с которой плохо обращаются в доме престарелых, как убийца, выполняющий свою безжалостную работу,