Запасный выход. Илья КочергинЧитать онлайн книгу.
сто девяностой «Ресанты», то ее подсказал мне выбрать Толя Солодок. Это у него прозвище такое, а фамилию его я забыл или не знал. У нас тут есть еще Коробок и был когда-то Ломоток, но умер, Сибирёк – тоже умер, как и Биток. Умерли дядя Коля Косорукий, его сын Коля Карась, сгорел в своем доме Водяной, разбился Теплый, умерли Сергей Василич Бузюня и его сын Ваня – тоже Бузюня, потерялся и погиб в крапиве старый Цукан. Я живу в деревне. Сохрон, Патя, Фока, Чигарь, Куропатка, Пумпан, Цуцура, Рыжий, Святой, Косой, Божественный, Водяной, Железный – из всего этого малого перечня по фамилиям я знаю всего несколько человек.
Всё, мне надоели списки, лучше расскажу о лошадях в моей жизни.
Сначала лошадей я встречал только в книжках и легко с ними управлялся. Делать это приходилось довольно часто – лошади носили меня по всем эпохам и континентам, пока я проводил детство в московской квартире на диване, с банкой малинового варенья под боком и приключенческими романами в руках.
Книги занимали значительную часть моей жизни, и, наверное, из-за этого я все время немного путался, что является настоящим, а что – вымышленным. До сих пор иногда путаюсь.
В самом начале детства мне с избытком хватило уюта, защиты и внимания, спасибо маме. Мир моего благополучного младенчества, свитый из ее любви, надежно покоился на спине огромной черепахи под названием СССР. Черепаха, одна из тех семи нестареющих организмов, переросших свои возможности, давала ощущение незыблемости, малоподвижности и простоты мироустройства – такое важное для детства ощущение. Я рад, что мой нежный возраст пришелся на излет устоявшегося мира, на время детской несменяемости и простоты лозунгов.
Но дети – существа довольно неблагодарные, поэтому я не испытал сожаления, когда черепаха тридцать лет назад все же издохла под тяжестью своего имперского панциря. Да и сейчас не испытываю. Время динозавров ушло, нравится нам это или нет. И не стоит, наверное, пытаться вдохнуть жизнь в окаменевшие кости.
Годам к десяти мне стало интереснее умение отца что-то делать с этим надежным с виду и незыблемым миром, как-то его использовать, менять или даже разрушать.
Я мало видел отца на неделе, он пропадал в институте. В воскресные дни предпочитал не сидеть в доме, а вывозить нас за город, в лес, иногда прихватывая за компанию своих коллег, аспирантов или моих одноклассников. Грибы, корзинки, костры, лыжи, беличьи следы и хвоя на подмосковном снегу. «Ребята, вы только посмотрите, какая красотища! Фантастика какая-то!»
Длинный двухмесячный преподавательский отпуск, который у него не всегда хватало терпения догуливать, распределялся на сидение со мной в деревне Агафоново в верхнем течении Москвы-реки, где родители на лето снимали половину большого деревянного дома, и байдарочными походами на Север.
Дерганье поплавка, велики, лопухи, пацаны, бабушки на лавочке. Коров уже прогнали? Ну, значит, седьмой час пошел. Томление последней недели августа и острые запахи подступающей осени.
Походы