Призраки на холме. Элизабет ХэндЧитать онлайн книгу.
опавших листьев вперемешку с рыбно-илистым запахом реки. Передо мной тянулась прямая дорога, и мысли начали разбегаться. Кто-то ненавидит конец лета, но я всегда его любила, так же как в детстве любила начало учебного года.
Все изменилось, когда я устроилась в частную школу в Квинсе. Эта работа досталась мне случайно почти два десятилетия назад, и я так и не полюбила ее. У меня не было ни степени, ни дипломов, но чтобы преподавать в частной школе, этого и не нужно. По крайней мере в той, куда взяли меня. Зарплата, конечно, так себе, но не нищенская, и школа покрывала половину моей медицинской страховки. Годами я убеждала себя, что это лишь на какое-то время и скоро я снова найду работу в театре.
Не вышло. Если я начинала жаловаться, Ниса подчеркивала, что мне повезло найти работу, хоть отдаленно связанную с моими интересами. Кто захочет нанимать драматурга-неудачника? Я преподавала английский и со временем смогла добавить в программу восьмого класса пьесы, начав с сокращенных версий Шекспира: «Макбета» и «Сон в летнюю ночь», «Двенадцатую ночь», даже «Гамлета».
Ученики читали вслух адаптированные мною пьесы, а иногда ставили их в маленьком спортзале, где проходили различные мероприятия, для родителей, братьев и сестер и тех немногих учителей, которых я могла уговорить прийти на спектакль, взывая к чувству ответственности. В зале удушающее пахло дезодорантом «Акс», туалетной водой «Викториа Сикрет» и фруктовым блеском для губ, как будто разбилась витрина в «Уолгринс»[1]. Все это разительно отличалось от того, что я намеревалась делать со своей жизнью, получив степень бакалавра драматургии в одном из лучших театральных институтов.
И все же иногда эти дни с учениками разбавляли мое отчаяние. Я репетировала с ними текст, наблюдала за тем, как они постепенно обретали уверенность в себе; у меня на глазах творилось неизбежное волшебство, когда они наконец надевали костюмы, накладывали грим и с изумлением разглядывали себя в зеркале, понимая, что стали кем-то, чем-то новым, удивительным и странным. В эти несколько часов я могла вообразить, что и для меня еще не все потеряно. Что я тоже еще смогу измениться.
Восторженные родители, узнав о моем образовании, спрашивали, почему я не пишу пьесы, которые их дети могли бы поставить. Я всегда вежливо отказывалась. Мысль о том, чтобы увидеть свою работу на сцене, пусть даже в исполнении детей, приводила меня в ужас. Знаю, из-за этого я выглядела чопорной, и с коллегами у меня так и не сложились близкие отношения. Зато у меня было несколько хороших друзей в театральном мире. И хотя мои пьесы не ставили с тех пор, как много лет назад все разрушилось, я продолжала писать. Недавно даже начала посылать заявки на гранты и стипендии.
Нисе я ничего не говорила. За последние несколько лет я втайне скопила десятки отказов.
Молчала я отчасти из суеверных соображений – боялась сглазить возможный успех. Но в основном из-за того, что карьера Нисы начала набирать обороты. Она писала и исполняла песни, и у нее всегда была небольшая, но преданная группа
Аптечная компания в США.