В алмазной крошке росы…. Иоланта Ариковна СержантоваЧитать онлайн книгу.
в воде и заплесневелый от того, приятно пахнущий тиной и из-за невозможности сокрыть шаловливый, ребячливый характер, громко выдыхающий в воду, для делания из неё пузырей.
Порешив, что у меня было достаточно возможности рассмотреть её как следует, веретеница чуть приоткрыла в улыбке рот и вернулась в водоём. Изумлённый, но не раздосадованный, наблюдая за ловкими движениями ящерицы, прислушивался к восторженному её шипению, в котором теперь не слышалось мне ни ужаса, ни паники, я улыбался ей в ответ. Ей-ей, мы б поладили, коли б не краткость лета в наших краях, за которое ящеру надо было успеть найти себе суженую, обручиться, ожениться, да остепениться к началу осени, когда появятся на свет продолжатели славного рода веретениц из класса пресмыкающихся отряда чешуйчатых семейства веретеницевых.
Крокодилы и черепахи были б довольны дальней родственницей, кой не ломала себя перед человеком10, а вела себя с ним если не ровней, то и не стушевалась перед его деланным величием.
За отпущенные ей пол века11, повидает ещё веретеница всяких, и хороших, и дурных. Но если вечернюю прохладу можно при случае принять за вздох округи, то одобрение во взгляде ящерицы невозможно спутать ни с чем.
Вообще же… Помощь нужно принимать с достоинством, даже если она покуда не нужна. А там – как знать, как знать…
Как жить нельзя
– Надо же. Я отлично помню, как меня принимали в октябрята, а вот в пионеры – увы, стёрло из памяти ластиком лет.
– А ты пробовал по начальной букве вспомнить?
– Это как?
– Называешь буквы алфавита одну за одной, по порядку, и когда дойдёт до той, с которой начинается место, где произнёс пионерскую присягу, пробел тут же и заполнится.
– Да ну, зачем мне это теперь. На что сдалось оно? Я давно пенсионер. Что мне с того вздора, пенсию прибавят?
– Тебе её мало, что ли?
– Мне всегда надо больше! Всего! Воспитан так. Мать говаривала в своё время: «Запомни, сын, предлагают конфеты – бери, сколько унесёшь. В обе руки, в карманы. Небось. не последним делятся. А коли просят что – отдай такое, которое самому никогда не пригодится. Не уверен – откажи, да так, чтобы тебя ещё и пожалели. Тогда и своё сохранишь, и хорошим для всех будешь.» Мудрая была моя матушка, Царствие ей небесное.
– Скорее – хитромудрая. Себе на уме. Свою выгоду тешила, и тебя тому учила.
– На то она и мать, пользу блюсти, особливо для собственного дитяти.
– Так не ребёнок ты давно! Да и знавал я твою матушку, помню отлично. Наши-то мамы, если не позабыл, в одной школе учились, за одной партой сидели. Только твою после выпуска в студентки пристроили, а моя поехала по комсомольской путёвке на Алтай узкоколейку строить. В вагончике жила, зубы там оставила, перемерзали у бедной, к утру, рассказывала, вода в ведре льдом покрывалась у кровати, картошкой сладкой питалась.
– Чего это? С сахаром, что ли, ела?
– Плохо смеёшься. Зря. Потому – подмороженной делалась
ломкая веретеница (лат. Anguis fragilis)
веретеница живёт чуть более 50 лет – известны случаи доживания до 54