Ровно год. Робин БенуэйЧитать онлайн книгу.
Кажется, я перестала понимать, как это – быть счастливым, поэтому – не знаю.
Ист внимательно смотрит на нее, уголки его губ расслабляются.
– Ты права, – кивает он. – Такое чувство, будто счастья больше не существует. Не так, как раньше.
– Теперь все не так, как раньше. – Лео думает об округлившемся животе Стефани, мокрых волосах Нины. – Но ведь если бы все было как раньше, она не была бы такой особенной. Мы должны меняться, верно? Если ты остаешься таким же, как прежде, тогда какой был смысл влюбляться?
Ист долго молчит, сверлит взглядом асфальт, потом трет глаза большим и указательным пальцами.
– Да, – наконец выдыхает он, сгребает Лео в охапку и прижимает к груди. – И ты меня прости, – говорит он.
Лео и не подозревала, как сильно ей не хватало Иста, пока вновь не прикоснулась к нему, не ощутила его торопливый пульс и запах пота, впитавшегося в рубашку, пока не почувствовала, насколько он живой. Она так скучала по всему общему, что их связывало: теперь лишь они двое во всем мире знают, о чем была та песня, потому что только они слышали ее под звездным небом в сияющем идеальном мире. У Лео мелькает смутная мысль: неужели горе сильнее любви? Неужели любовь сильна именно потому, что утрата ее так горька?
Они так и стоят, обнявшись, и не размыкают объятий, даже когда подъезжает отец Иста. Он выходит из машины, и его лоб прорезает хмурая складка – то же выражение лица было у него на похоронах Нины, припоминает Лео.
– Истон? – неуверенно окликает он сына.
Ист всхлипывает, выпускает Лео и бросается на грудь к отцу.
– Ну-ну, тише, – успокаивает его тот, обнимая и гладя. – Тише, приятель.
Лео узнает огни фар: вот и ее отец. На парковке осталось буквально несколько человек, запоздалых посетителей роллердрома. Все они увлечены собственными разговорами и нисколько не обращают внимания на двух мужчин, постарше и помоложе, которые покачиваются из стороны в сторону. Ист плачет – громко, навзрыд, и, робко помахав ему, Лео идет к машине отца, чтобы тот не подъезжал слишком близко.
– У Иста все хорошо? – спрашивает отец, как только Лео садится в салон.
На нем старомодные джинсы в духе восьмидесятых и футболка с эмблемой Калифорнийского университета, его альма-матер. И то, и другое донельзя ветхое и заношенное (в придачу спереди на футболке темнеет жирное пятно), так что в другие дни эти лохмотья приводят Лео в бешенство, но сегодня знакомая одежда греет ей душу.
– Да, – отвечает Лео и поворачивает ламели автомобильного обогревателя к себе. – Просто иногда все наваливается сразу, понимаешь?
Отец смотрит на нее с грустной улыбкой – улыбаются губы, но не глаза.
– Понимаю, – шепотом говорит он, и Лео собирается рассказать ему о том, как вспомнила прекрасное мгновение, как ее сердце наполнилось одновременно и счастьем, и болью, но в этот момент отец произносит: – Картошки-фри хочешь? Стефани просила купить. – И момент упущен.
– Не откажусь, – говорит она. – Я буду с солью.
– Хорошо провела время?
– Ага. – Лео насмешливо косится