Иль Догхр. Проклятие Эмира. Ульяна СоболеваЧитать онлайн книгу.
освещенный красивым золотистым светом от фонарей, расставленных по кругу беседки. На эмире белоснежная шелковая галабея (длинная рубашка, в ней ходят дома арабские мужчины). Ворот распахнут, и мне видна мощная смуглая шея, босые ноги широко расставлены. В его руке трубка, и он подносит ее к чувственному рту, обрамленному аккуратно постриженной бородой, и выпускает клубки дыма. Рядом с ним на низком столике бокал, наполненный какой-то жидкостью.
Я сделала несколько маленьких шагов. Вся моя смелость куда-то улетучивалась. И я… я начинала понимать, что невольно любуюсь его профилем. Таким четким, красивым, на темном фоне даже издалека мне видно, насколько у него длинные ресницы и густые брови, ровный нос и чувственный полный рот. Его волосы треплет легкий ветерок, и они падают ему на лоб и на скулы. У эмира красивые черные, шелковистые ровные пряди волос. Густые и непослушные. И я вдруг ощутила странное желание коснуться этих волос, зарыться в них пальцами, как тогда на природе…
И я вдруг явно ощутила, что все эти дни и ночи, пока он не приходил, мне его не хватало. Это какая-то скрытая тоска, от которой самой становится стыдно. Стыдно перед собой, потому что я должна его ненавидеть, должна презирать всеми фибрами своей души, а вместо этого я стою здесь и…замираю, думая о том, как невероятно он красив. Меня переполняет что угодно, только не ненависть…или нечто похожее на нее. Только это другое. Это…Я не хотела себе признаваться. НЕ хотела произнести вслух, не хотела осознать, что это ревность. Вот от чего мне больно. Меня трясет от мысли, что Лами станет его женой…трясет, и мне больно так, словно внутри в сердце врезаются лезвия и кромсают его на куски.
Резко обернулся и заметил меня, а я замерла, глядя на обезображенное ожогом лицо и…понимая, что даже этот ожог не портит его невероятной красоты. Глаза эмира горят, он смотрит на меня пристально, словно не веря сам себе.
– Почему не спишь?
Втянул дым и выпустил в мою сторону.
– Пришла поговорить.
Брови удивленно взметнулись вверх.
– Поговорить?
– Да.
– Ну говори, если пришла и осмелилась без разрешения.
– Я знаю, что ты женишься…
Резко опустил руку с трубкой и взметнул на меня острый, пронзительный взгляд.
– Тебя это не касается!
– Касается.
От моей дерзости стало самой страшно, и я судорожно сжала руки, пряча ладони одну в другую.
– Разве я не твоя жена и не имею право знать о твоих решениях?
Усмехнулся.
– Нет, Аллаена. Ты не моя жена. По нашим законам. И прав имеешь, как та собака на заднем дворе.
Не только не отрицает, но и оскорбляет меня, вгоняет мне в сердце острые занозы. Такие острые, что они причиняют невыносимую боль.
– Тогда зачем я тебе? – спросила и ощутила собственное ничтожество. Ощутила, как будто меня только что отхлестали по щекам до крови.
– Кажется, я никогда не скрывал, зачем ты мне. Трахать. Я сказал тебе об этом в первый же день. С тех пор ничего не изменилось.
Я