Русские баптисты и духовная революция (1905–1929 гг.). Хезер КолманЧитать онлайн книгу.
с беспокойством отмечали, что эти консультанты часто пользовались определением «штунды», данным в циркуляре 1894 г., в качестве «доказательства» особого вреда, исходящего от тех, кого они называли штундистами [Преследование баптистов 1902: v-vi; 70–77; Ясевич-Бородаевская 1912: 37-108; Бобрищев-Пушкин 1902: 139–150, 160; Мельгунов 1903].
В 1900 г. появилось два очень похожих циркуляра, изданных Министерством юстиции и Министерством внутренних дел, которые возводили мнение таких экспертов в статус закона. По версии Министерства юстиции, «последователи русской секты штунды… особенно настойчиво стали именовать себя баптистами», однако баптистская вера признается «нашим законодательством только за последователями Немецкой Протестантской Секты». В этом циркуляре также определялись критерии, по которым религиозное собрание могло быть признано штундистским: использование рукописных или печатных сборников гимнов, баптистских или принятых у баптистов, толкование Библии любым из участников собрания «в духе лжеучения секты» и импровизированная молитва с преклонением колен и без крестного знамения[28]. Теперь была проведена четкая граница между русскими штундистами и немецкими баптистами.
Преследование и суды над религиозными диссидентами привлекли внимание многих противников самодержавия. С 1860-х годов народники, либералы, а потом и марксисты смотрели на староверов и сектантов как на представителей более аутентичных форм русской культуры и как на потенциальную аудиторию для своих революционных идей. В 1881 г. выдающийся народник, исследователь религиозного свободомыслия Алексей Степанович Пургавин писал, что среди религиозных диссидентов
самым поразительным образом перемешиваются идеи и стремления чисто религиозныя с вопросами и стремлениями чисто социального склада и характера, так что весьма часто бывает почти невозможно определить: где кончаются первые и начинаются вторые [Пругавин 1905:9][29].
На местах революционеры начали знакомиться с сектантством во время хождений в народ, встречая их среди крестьян на селе и среди рабочих в городах. Их пытались привлечь в качестве потенциальных союзников в деле революционного преобразования российского общества[30]. На рубеже веков социал-демократ Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич и социал-революционер (и одновременно толстовец) князь Дмитрий Александрович Хилков активно выступали за революционную агитацию среди религиозных вольнодумцев.
Молодой революционер Бонч-Бруевич в 1890-е годы занялся этнографическим исследованием русских сектантов и стал оказывать им помощь (он сопровождал группу духоборов, которые эмигрировали в Канаду в 1899 г.). В 1902 г. он опубликовал серию статей в журнале «Жизнь», где утверждал, что сектантские группы – продукт меняющихся условий на селе и что революционеры должны обратить внимание на сектантов. Этот вопрос был вынесен на обсуждение II Съезда Российской социал-демократической
Циркуляр Министерства юстиции № 10677 от 3 апреля 1900 г. Подобный циркуляр Министерства внутренних дел был датирован 17 мая 1900 г. [Преследование баптистов 1902: xxv-xxvii].
Об этом споре см. [Camfield 1990, особенно 711–712; Etkind 2003].
См. отчеты социал-демократов, работавших среди штундистов в Киеве [Правдин 1904; Нилов 1904; Раевский 1904а; Раевский 19046]. См. также [Вылегжанин 1983: 55].