Неправильный глагол. Воспоминания о детстве, юности и музейной жизни. Евгения ПероваЧитать онлайн книгу.
умела очень ловко попадать на все мамины больные места, да и с головой у нее становилось все хуже, так что, учитывая мамино психическое состояние, можно представить, каково нам было.
Нет, не хочу.
Хочу вспоминать только хорошее!
Баба Катя любила меня – а я ее.
Она и всех Перовых любила, да и маму тоже, заботилась о нас.
Светлая ей память!
Мама
Моя мама, Перова Зинаида Николаевна родилась 27 декабря 1927 года. В семье уже было двое сыновей – Сергей и Михаил, позже появился на свет Евгений – мама была ему нянькой. Как я уже писала, Зина была очень привязана к своей матери, но и побаивалась. Одно из ярких воспоминаний детства: Софья взяла Зину с собой в Уваровку, сама ушла куда-то по делам, а девочка осталась сидеть в телеге. Вдруг лошадь тронулась с места и пошла, Зина сильно напугалась, но, к счастью, какой-то прохожий мужик остановил лошадь. Но самое ужасное приключение было с ней весной – она провалилась под лед, переходя овраг. Зина так боялась гнева матери, что, придя домой спряталась под кровать прямо в мокрой одежде. Конечно, тяжело заболела, отвезли в больницу, где «оживляли», как она рассказывала, а потом заново учили ходить: у ребенка отнялись ноги. Скорее всего, именно поэтому и возник потом у мамы деформирующий артрит, изуродовавший ей бедренный сустав.
Вот что мама успела мне рассказать про свое детство: школа, где она училась, была за речкой, четырехклассная, построена еще до революции. В нее ходили дети со всех окрестных деревень: Липунихи, Григоровки и Лусоси. Большое одноэтажное здание: четыре класса и учительская, там же при школе было жилье директора, пристроенное сбоку. Учительницу мамы звали Ольга Ивановна, директором был Василий Иванович. Мама рассказывала, что перед самой войной учительницу арестовали и дети (!) ходили толпой в сельсовет протестовать. Мамины старшие братья были, конечно же, комсомольцами и часто спорили с дедом о политике. Дед был настроен скептически и, похоже, все прекрасно понимал.
В школьном классе стояли парты, доска, стол учителя и печка. На перемену звонил колокольчиком сторож. Формы определенной не было. Мама надевала платьице, купленное дедушкой – темно-синее вельветовое с белым воротничком – и черный фартучек. В этом платьице она, десятилетняя, запечатлена на фотографии вместе с двоюродными сестрами. Огромные карие глазищи с тревожным выражением, светлая челка: в детстве мама была русая, а после болезни волосы потемнели до темно-каштановых и стали виться. За карие глаза и общую смуглость маму в детстве дразнили цыганочкой и пугали, что цыгане ее обязательно украдут, когда будут проходить мимо.
В школе имелась небольшая библиотека, которой заведовал директор. По вечерам школа превращалась в клуб, где собирались взрослые, а потом танцы стали устраивать в помещении сельсовета. С пятого класса дети отправлялись учиться в Дровнино – по Большаку пешком пять километров.