Кремль-1953. Борьба за власть со смертельным исходом. Леонид МлечинЧитать онлайн книгу.
том, как сделать жизнь в стране лучше.
Что же насторожило цензора?
Как выразилась героиня очерка – «подсказало внутреннее чутье». Не закон, заметим. Чутье! Другой бывший цензор вспоминал о том же: «Надо было собачьим нюхом вылавливать письма, представлявшие, как у нас выражались, оперативный интерес».
Не подвело цензорское «чутье»! Или надо сказать «нюх»? Письма Солженицына перехватывали и передавали офицерам Смерша, которые вообще-то должны были бороться против немцев, а не против своих… Особисты, не пожалев времени и сил, несколько месяцев сооружали дело против капитана-артиллериста, который как раз воевал с врагом, и будущий классик русской литературы отправился в лагерь. Военные заслуги ничего не значили.
После войны Советский Союз стал частью большого мира. Миллионы советских граждан в военной форме оказались на территории других европейских стран. Сравнение в уровне жизни было не в пользу советской системы, и это могло оказаться губительным. Тем более что демобилизованные солдаты и офицеры верили, что после победы все пойдет иначе.
А Сталин словно пытался заставить забыть о войне. Отменил День Победы. Запретил писать и издавать мемуары. В январе 1948 года отменил денежное вознаграждение и вообще любые льготы награжденным орденами и медалями. В Ленинграде закрыл Музей блокады. Запретил ставить памятники, связанные с блокадой. Трагедия и слава Ленинграда, отметил один иностранный журналист, много лет проработавший в России, торчат как кость в горле Москвы и партийных руководителей…
«Нужно было убирать тех солдат, тех вольнодумцев, которые своими глазами увидели, что побежденные живут не в пример лучше победителей, – вспоминал писатель-фронтовик Виктор Петрович Астафьев, – что там, при капитализме, жизнь идет гораздо здоровей и богаче. Вот и стал товарищ Сталин губить тех, кто ему шкуру спасал».
Вождь решил прежде всего приструнить военных. А кто лучше военной контрразведки сумеет с ними разобраться?
В аппарате госбезопасности с придыханием рассказывали, что генерал-полковник Абакумов настолько близок к Сталину, что даже гимнастерки шьет из одного с ним материала. В начале 1951 года по коридорам Лубянки пошли разговоры, что Абакумов идет на большое повышение – в Совет министров СССР.
Когда начальник 5-го управления МГБ полковник Александр Петрович Волков докладывал министру о системе охраны Сталина во время его возвращения с юга, Абакумов поделился с подчиненным своей радостью: специальным решением только ему и Берии поручено встречать вождя в Москве. Никому другому из руководителей партии и правительства не велено появляться на вокзале.
Министр перестал считаться с членами политбюро. Они помалкивали, ожидая момента, когда можно будет с ним сквитаться. Даже Берия, по словам Меркулова, «смертельно боялся Абакумова и любой ценой старался сохранить с ним хорошие отношения».
Боялись его и другие чекисты. Абакумов нацелился на ближайшего бериевского