Двуногие лебеди. Александр Николаевич ЛекомцевЧитать онлайн книгу.
бомж и нищий,
И миллионы простаков.
Для разговоров много пищи,
Но белый свет, увы, таков.
На шоколадные просторы
Выходят миллионы душ.
Ведут их к свалкам компрадоры,
И несуразица, и чушь.
В стране, богатой нищетою,
В чумной поруке круговой
Я тоже ничего не стою,
Смешон – и мёртвый, и живой.
Но не министр, слава богу,
А человек, я – просто так…
И потому моя тревога
Не за министров, а бродяг.
Найдётся шоколада плитка,
И в перспективе не одна,
Для тех, чья жизнь подобно пыткам.
Ах, шоколадная страна…
На гребне бешеного века
Нас кормят ложью невпопад.
Найдёшь на свалке человека -
Не удивляйся, он твой брат.
Закордонная трактовка
На арийские на лапки,
Взор потупив, словно гусь,
Фриц надел свои гестапки
И пошёл войной на Русь.
Пусть гестапки эти шили
Англосаксы разных стран,
Просто, милые, спешили
Уничтожить всех славян.
На чужой крови желалось,
Сотворить себе уют…
Только промахнулись малость,
Но опять гестапки шьют.
…Фриц шагал с губной гармошкой,
Старых, малых убивал.
Но в душе он был хороший,
Очень добрый, не вандал.
Замечательный и милый,
Добродушный простачок…
Фриц нашёл себе могилу,
На чужой земле клочок.
Бедный мальчик лупоглазый
И романтик по нутру,
Он желал всего и сразу,
Но пришёл… не ко двору.
Разве это небылица,
Ерундовина в кульке?
Шваль земная хвалит Фрица,
Плачет по нему в тоске.
Но гестапки шьются снова,
Вашингтон в делах опять,
И толпа шальных готова
В них немного погулять.
А Земля от боли стонет…
Мир спасём любой ценой.
Церемониться не стоит
С закордонною шпаной.
Нам о Фрице прибаутки
Надоели с давних пор.
Англосакские обутки -
Это больше, чем позор.
* * *
В прочной клетке привереда,
Социальной кривды плод.
Он вчера устал от бреда
Вымирающих господ.
Из какого там он теста,
Непонятно богачам,
Но ночами в знак протеста
Что-то гнусное кричал.
Он кричал (Ну, это ж надо!)
В центре улиц-большаков:
«Прилетайте, камнепады,
Раздавите пауков!».
Привереда, это точно…
И за что же он радел?
Ведь кричать такое ночью –
Абсолютный беспредел.
Нет, не псих он, проверяли,
И ни сколько не алкаш,
И родился на Урале,
Но поддался на шантаж.
На шантаж толпы дремучей,
Что отчаянно