Репортажи с переднего края. Записки итальянского военного корреспондента о событиях на Восточном фронте. 1941–1943. Курцио МалапартиЧитать онлайн книгу.
щенков. Она лежала не шевелясь и смотрела на нас. Когда солнце поднялось выше, его лучи постепенно опустились на стену, будто теплое масляное пятно. Но воздух был прохладен: ветер, который ослабел ночью, теперь снова постепенно набирал силу, обдавая нас долгими леденящими порывами. Когда мы шли через двор, у дверей конюшни появился старик. Из-за сарая вышла группа из примерно десятка женщин и детей.
За ними шел мужчина лет пятидесяти, который вел под уздцы лошадь, запряженную в небольшую повозку. Все они были явно уставшими, будто только что вернулись после целого дня тяжелого ручного труда. У всех были потяжелевшие взгляды, измазанные грязью лица, одежда и волосы были усеяны клочками соломы и травой. Я подумал, что они, должно быть, убежали в поля и прятались там среди колосьев два или три дня, испуганные или даже подавленные ходом боя, который переместился из Шофронкан на северо-восток к селу Братушаны, а теперь неуклонно приближался к Скуратовому. И вот они вернулись и обнаружили, что ферма цела, а дома, конюшни и амбары не пострадали.
И еще меня удивило и почти обидело их равнодушие. Они не только не казались удивленными, не только не испытали облегчения, увидев нас. Они даже не пожелали нам доброго дня. Пожилой мужчина снял свою шерстяную шапку, другие уставились на нас пристальным взглядом. Потом все в полном составе тронулись с места. Дети побежали через двор, девушки исчезли за домиком, а мужчина, отвязав лошадь, повел ее в сторону конюшни. Когда все разошлись, ко мне подошел старый крестьянин. Поклонившись, он сначала по-русски пожелал мне доброго дня, а потом добавил по-румынски: «Sanotate! (Здравствуйте!)»
Вот так, подумал я про себя, выглядит советская ферма. Несколько часов назад большевики оставили этот район, и уже несколько часов он не подчиняется советским законам. Эти поселки, эта ферма больше не являются частью экономической, политической и общественной системы СССР. Но здесь структура и организация коммунистического режима все еще сохранились в целости; пока еще не было времени сгладить отпечаток Советов, стереть черты советской системы. Про себя я подумал, что эта ферма возникла передо мной, как сыны Атрея появились на мгновение перед Генрихом Шлиманом, когда он переступил через порог микенских могил, с тем чтобы тут же со стенаниями вновь исчезнуть во мраке. Я хотел тщательно изучить ее, так тщательно, как только возможно. Ведь эта ферма была ячейкой общественного и экономического организма СССР. Это был прекрасный наглядный образец коммунистического общества, советского сельского хозяйства в миниатюре. Мне досталась неожиданная честь стать свидетелем перехода этой ячейки из одного строя, общественного, политического и экономического строя СССР, к другому. Мне повезло прибыть сюда именно в тот момент, когда эта метаморфоза должна была достичь своей самой важной фазы. Момент, который я переживал сейчас, был уникален. Он обещал мне уникальный исторический опыт. Из этой «ячейки» я мог почерпнуть огромное множество деталей о жизни в коммунистическом обществе. Но тщательно изучив