Солдаты Римской империи. Традиции военной службы и воинская ментальность. Александр МахлаюкЧитать онлайн книгу.
target="_blank" rel="nofollow" href="#n_51" type="note">[51], то это понятие, несмотря на отсутствие однозначной трактовки, обладает немалыми эвристическими возможностями для историко-антропологического изучения военной истории и армии Древнего Рима. Возможности эти, однако, все еще остаются в должной мере нереализованными, хотя историко-антропологический подход давно и плодотворно применяется в изучении социально-политической и культурной истории античного Рима[52]. Для их успешного использования необходимо соответствующим образом «настроить» используемый понятийный аппарат.
Обращаясь к понятию ментальности, важно отметить, что единство ментальности того или иного коллективного субъекта не столь самоочевидно, как может показаться на первый взгляд. В теоретических дискуссиях уже указывалось, что опасно исходить из априорных определений типа «ментальность дворянства, крестьянства, духовенства» и т. д., ибо внутреннее многообразие и множество противоречивых черт, присущих ментальности одних и тех же социальных групп, часто не сводимы к общему знаменателю и не должны упускаться из вида. Представление о внутреннем единстве целых эпох (общественных слоев, народов) тем более есть миф[53]. Это предостережение вполне обосновано. Реальное существование целостной, единой по своим основным параметрам ментальности, присущей всей армии, оказывается проблематичным, если учесть, что кардинальными характеристиками военной организации Римской империи были статусное разнообразие и иерархия[54]. Как между разными родами войск, так и внутри частей и соединений существовали серьезные социальные, правовые и рангово-иерархические различия (например, между преторианской гвардией, легионами и вспомогательными частями или между рядовыми легионерами и высшими офицерами, которые в эпоху принципата принадлежали почти исключительно к знати). Эти различия оказываются очень существенными при рассмотрении духовного облика солдат императорской армии, ибо, как обоснованно подчеркивает Я. Ле Боэк, «нельзя ставить на одну доску легионера и воина вспомогательных частей, особенно если этот последний несет службу в numerus; кроме того, надо учитывать, что их положение менялось в период от Августа до Диоклетиана. К тому же… в то время происходила и общая эволюция, затронувшая всю совокупность обитателей ойкумены. Таким образом, в данном вопросе на первое место выходят социальный и временной факторы»[55]. Очевидно, что не следует преувеличивать гомогенность – и социальную, и духовную – римских вооруженных сил (даже легионы в разные периоды истории империи, хотя и комплектовались формально только из граждан, не были однородны ни по своему этническому и социальному составу, ни с точки зрения служебных функций, общественного и служебного престижа составлявших их военнослужащих, характера связей последних с местным населением).
В то же время нельзя отрицать и тот факт, что армия ранней Римской империи, как важнейшая государственно-политическая структура, особая профессиональная
См., например:
Таково, в частности, мнение известного медиевиста Ф. Грауса, высказанное в статье, помещенной в материалах конференции 1985 г.: Mentalitäten im Mittelalter: methodische und inhaltliche Probleme / Hrsg. von F. Graus. Sigmarigen, 1987 (цит. по: История ментальностей… С. 81–82). Ср. также: