Добролёт. Валерий ХайрюзовЧитать онлайн книгу.
существовала другая жизнь, без гнуса и холода, где люди шили на заказ костюмы и платья, ходили в театры, рестораны, на выставки и концерты и даже не подозревали, что для нас настольной книгой было «Наставление по производству полётов», а другие привычные глазу книги ушли как бы на второй план. Приходилось лишь вспоминать, как в детстве поздним вечером, когда после маминой молитвы все укладывались спать, я уходил на кухню, садился на стул и, поставив ноги на край тёплой ещё духовки, начинал читать очередную книгу про лётчиков и путешественников и уноситься мечтами в неведомые дали. И вот здесь, в этом холоде, была уже другая, некнижная, жизнь. Я вспоминал свои приезды на станцию Куйтун, разговоры с Генкой Дрокиным, как он легко и просто говорил, что мог бы запросто сесть в кабину самолёта и полететь, как Санька Григорьев в фильме «Два капитана», спасать пропавшие полярные экспедиции. И конечно же, бабу Мотю, которая заставляла меня читать правильные, как она считала, книги, а ещё деда Михаила. Тот, узнав, что я поступил в лётное училище, пошёл провожать меня на станцию, надев по такому случаю свой парадный китель и всем встречным, поднося руку к козырьку железнодорожной фуражки, с гордостью сообщал, вот, мол, какой у него славный внучок-летчик, за которым теперь не угнаться даже самому скорому паровозу. А ещё я вспоминал убегающую от меня под дождём Любку…
Говорят, все плохое когда-то заканчивается, на другой день к вечеру метеослужба дала нам амнистию, синоптики сообщили, что расположенный на возвышенности рядом с Якутском аэродром в Магане открылся, и мы, захлопнув за собой обмерзшие двери пилотской, поспешили к самолету. Прошив винтами на взлете морозную стынь аэродрома, поднялись в небо. Бортмеханик тут же переключил тепло от двигателей на кабину, и мы, как весенние сосульки, начали оттаивать, ощущая первобытную радость от сухого, обволакивающего и размягчающего тепла. Откуда-то сбоку выползла наполненная желтым светом, похожая на дыню луна, и чтобы согреться, почему-то захотелось потрогать её рукой, а ещё лучше – повесить куда-нибудь в уголок кабины – пусть себе светит и радует нас своим холодным теплом. Через лобовое стекло, как шляпка от гвоздя, на нас уставилась Полярная звезда, почему-то напомнившая о стуже оставленного где-то за хвостом самолета Олекминска. Возвращаться туда, даже мысленно, не хотелось, при одном упоминании о бессонной ночи меня бросало в дрожь.
– Командир, перейди на резервную частоту! – вдруг напомнила о себе земля. – Там тебе передают песню.
Я переключал связь на частоту сто двадцать один и пять, которую мы обычно использовали для служебных переговоров, и услышал позывные радиостанции «Маяк». Москва передавала праздничный концерт, посвященный лауреатам премии Ленинского комсомола, которым только что присвоили это звание. Неожиданно среди других назвали фамилию Любовь Ямщиковой, которая исполняла песню «За дальней, за околицей»…
Уехал милый надолго,
Уехал в дальний город он,
Пришла