Линкольн, Ленин, Франко: гражданские войны в зеркале истории. Сергей ДаниловЧитать онлайн книгу.
движение клобменов (дубинщиков), деятели которого пытались формулировать и отстаивать именно крестьянские интересы и были готовы поддерживать ту из сторон, которая в данный момент обещала им больше.
Отход крестьянских масс от левых экстремистов способствовал превращению последних уже в 1920–1921 годах из большинства в социальное меньшинство. (Этот крайне важный социально-политический факт был отмечен наиболее внимательными наблюдателями событий, среди которых были наш соотечественник Владимир Короленко и иностранец Герберт Уэллс (последнему неважное знание русского языка не помешало ощутить многое в жизни мало знакомой ему страны). Данная трансформация повлекла за собой длительную шаткость однопартийной коммунистической диктатуры даже после ее военной победы над белыми и зелеными и тем самым обусловила глубинные политические кризисы, через которые нашей стране пришлось пройти в последующие десятилетия XX века.
Впрочем, наиболее глубокий раскол в годы Гражданской войны было суждено пережить не российскому, а испанскому крестьянству.
Малодоходное патриархальное крестьянство «серой Испании» – Старой Кастилии, Наварры, Арагона, Галисии – встало на сторону восставшего социального меньшинства, сделав выбор во многом по самым близким и понятным ему мировоззренческим, религиозно-нравственным мотивам, а не по классово-имущественным соображениям. Неграмотные и суеверные, верившие в колдовство и порчу, в призраков и привидения сельские массы указанных регионов дали восставшей против «безбожной городской Республики» армии в самые трудные первые дни борьбы много добровольцев и в дальнейшем подчинялись всем мобилизациям, несмотря на тяготы разлуки с семьями и с хозяйством и трудности военной службы как таковой.
На другом полюсе сельской Испании проявило себя зажиточное и грамотное фермерство северо-восточных регионов – Каталонии, Валенсии, Мурсии. Фермеры покупали женам городские платья и по выходным возили семьи в кинотеатры. Немалая часть испанского фермерства объединилась в профсоюзы (социалистические или анархистские) и даже состояла в партиях. Оно сделало диаметрально противоположный выбор – решительно солидаризовалось с первоначальным большинством, безусловно лояльным к Республике Народного фронта. Многочисленное, нищее и не прошедшее политизации крестьянство и батрачество густонаселенной Андалузии и малонаселенной Эстремадуры разделилось примерно поровну между Республикой и восставшими с некоторым перевесом в пользу вторых.
Подобно российскому крестьянству, к концу войны значительная часть сельских масс Испании постепенно переменила первоначальную политическую ориентацию. Исходные симпатии абсолютного большинства батраков и многих крестьян к левым экстремистам, сулившим сытую жизнь «без господ», затем сменились антипатией или равнодушием, переходом на сторону социального меньшинства с его привычными, издавна сложившимися клерикальными