Байкал. Николай Иванович ГолобоковЧитать онлайн книгу.
Эдик стоял рядом, а Рита кричала восторженно радостно.
– Смотри. Смотрите, поплыл, поплыл. Смотри, как он радуется. Смотри, муж.
Озеро было тихое, спокойное. В прозрачной толще, к сказочным берегам ушёл окунь, который всю ночь висел на крючке и ничерта не понимал, что могло случиться. Почему было больно, и почему он не смог уйти. А сейчас окунь стремительно нёсся в бухту, где отражались голубые хрустальные величественные горы, инкрустированные блёстками перламутрового снега.
И, стояла на песчаной косе, счастливая и радостная Рита, улыбалась и радовалась. Потом она выпустила ещё одного, и снова радовалась, причитала, пела, кричала.
– Эдик, смотри, как он рад, как он плывёт. Как это красиво.
Наш пескарник осиротел. Был пуст. В нём осталась одна рыбка, которая плавала на боку, сверкала чешуёй, на серебристом животе горели красными кораллами его плавники, выпускать было бесполезно. Поздно.
Рита долго стояла и смотрела в ту сторону, куда уплыли рыбки.
… Шумели, грохотали где то реки горные на порогах.
Наступал вечер. С Байкала плыли белые облака, расстилаясь туманом по всей долине и нашему озеру.
Днём шумел, выл ветер, – шторм на нашем озере, байдарку хлестали, били, попадали брызги волн, прямо через фальшборт, а рыба дремала, спрятавшись в глубинах, на самом дне, пережидая непогоду. И, конечно клёва не было. Проверяли перемёты, – нет, крючки с наживкой были пустыми. Наш ужин отдыхал в озере, в прекрасных, уютных для его жителей глубинах.
А мы, снова меняли на всех крючках наживку, в качающейся от большой волны, сидя с трудом в своей байдарке, которая тоже иногда хлебала радость свежей чистейшей шумной волны. А лодку, снова дёргало, и был единственно прекрасен, в своём деле, и крен и дифферент, но пыталась подойти, у всей команды, поближе к горлу, радость всех плавающих на всяком и тем более на таком утлом почти корабле – морская болезнь. Качка была, ну совсем, родная сестра Черноморской. Это я так сказал, а Эдик своим басом без участия его красивого баритона воскликнул, подняв руку к небу, почти революционный вождь…
– Хрен не слаще редьки. Давай, рулевой, к берегу.
В этот раз пошла в ход живая рыбёшка, наживка, за хвостик, маленьких пескарей, может они принесут нам ужин, крупных своих собратьев, но леска резала уж больно старательно руки, которые не знали, что такое спасительные бы сейчас трудовые мозоли, была бы защита нашим рукам. Пальчикам было больно и живописцы вспоминали, – кисточки, когда писали этюды, не были такими злыми, как сейчас этот рыбный промысел. Леска опять резала руки, но ужин нужно готовить даже в такую весёлую погоду.
И вот, к вечеру взяли всё – таки семь окуней. А днём ходили на водопад. Обратно идти было, конечно трудно, еле перебирали своими вёслами, почти мотор нашей байдарки, а её заливало, встречной волной, хотелось есть.
Рита. Она вдруг опомнилась, что же на ужин… И.
Укрывшись, укуталась драпировками, свалилась спать, зовя на комаров мор, гибель, и прочее, что бы смогло их уничтожить, стереть с лица её и, вообще с лица всей