Хроники Нонтауна. Михаил МаксимовЧитать онлайн книгу.
в Городе – попытка ввести себя в существование, но возникает опасность уйти во тьму, в обитель туманных жителей и расплывчатых теней.
– Все распадается и склеивается в мгновение ока.
– Хоть бы что-либо осталось нетронутым, мимо плывут силуэты и, судя по всему, им на все наплевать – я их не виню, у нас всех есть попытки, задачи, намерения, но нет явной деятельности.
– Но ведь есть происходящее!
Наяву – странный псевдо-философский диалог с Джонни, он в своей неизменной дешевой футболке забалагурил о червяках, которые свисают с близлежащих пальм – вроде бы через пару дней ему уезжать из Города, и никто не знает, когда нам удаться поговорить вновь, а он все распаляется, хотя сидит смирно, глаза в кучу, как будто через него идут эти идеи вроде заклинаний, любой бы сказал – «Да ты ни фига не соображаешь» – а я сижу, да еще и подыгрываю Джонни на тромбоне фантазии, типа, дьявольский шут – некто из неизвестных странников проезжает на велосипеде, и Джонни тихонько обвиняет его в краже реальности – «Посмотри на велосипедиста – он украл не только свой транспорт, он украл чью-то жизнь. Я бы за ним побежал, но что-то останавливает» – а из чащи доносится шепот неврожденных созданий, и падают зеленые листья – Джонни замирает на миг и продолжает, как всегда меняя тему – «В-общем, живет такой дантист, я его знаю – нет, не живет, я забываю дистанцировать себя от живущего в современности – меня это мало касается, намного больше меня привлекают трубы с малиновым вареньем, идущие из кабинета этого дантиста, там и мумии есть, а к ним трубочки поменьше, с оранжевой жидкостью, по вкусу напоминающую персиковый сок, мумии ищут доктора Калигари, обстановка кабинета какая-то клубничная, повсюду сувениры из Кубы» – и я подхватываю «И вот мумии видят дантиста – он рот свой никчемный разевает, а там целый космос, ага» – и Джонни закручивает дальше нить анти-рассудка – «И его секретарша, Ким Новак, отправляется в бесконечный полет на дальнюю звезду, которая со временем превращается в пуговицу на шинели маленького солдата» – а уже через нелинейный момент Джонни стоит со мной на красно-фиолетово-бело-серо-пурпурно-алмазной площади и наблюдает за парадом солдат, меланхоличный Сингер твердит под нос – «Я нахожусь в эпицентре упадка цивилизации» – «Что ты бурчишь?» – «Зачем я приехал на этот шабаш? Я очутился в тюрьме для всех нуждающихся в духовной пище. О, мои нервы!» – расстаемся на неопределенный срок – казалось, что он здесь пробудет до окончания карнавала, но Джонни уезжает, не зная, где находится данное сегодня, правда, как Кафка, жалуется на окружающее безмолвие, переносит на себе чужую болезнь – тут не Манхэттен, но даже в Берлине, если бы он существовал в указанной реальности, Джонни ворчал бы про тяготы человечества, хохотал над собственными шутками, над пороками чудовищ в разноцветных кепках, а потом про свои заботы завел бы речь – «Ох, тяжко мне уезжать, скоро мне опять будет плохо, я засыпаю с трудом, закапываю себя в землю,