Иван III. Николай БорисовЧитать онлайн книгу.
здесь состоялось его торжественное возведение на великокняжеский стол по древнему церемониалу – с участием ханских послов. «На Дмитриев день» (26 октября, в день памяти св. Димитрия Солунского) князь Василий прибыл в Переяславль-Залесский. Там его уже ждали княгиня-мать Софья Витовтовна, княгиня Мария Ярославна с сыновьями Иваном и Юрием, московские бояре «и множество двора его от всех градов» (20, 66). Великие княгини и весь московский двор временно перебрались в Переяславль после страшного пожара Москвы 14 июля 1445 года. Теперь настало время возвращаться. Конечно, набожный Василий II не преминул остановиться для благодарственного молебна у гроба преподобного Сергия Радонежского в Троицком монастыре. Здесь он «заговел Филипово заговение», то есть встретил 14 ноября – канун 40-дневного Рождественского («Филиппова») поста (20, 66).
В среду, 17 ноября 1445 года, после пятимесячного отсутствия, великий князь Василий Васильевич со всем своим семейством вернулся в Москву. Последствия страшного пожара все еще давали о себе знать. Для великого князя даже не нашлось достойного пристанища в Кремле. Он вынужден был остановиться «на дворе матери своея за городом, на Ваганкове; а потом оттоле съиде в град, на двор княже Юрьев Патрикеевича» (20, 66). Село Ваганьково располагалось в полуверсте к западу от Кремля.
Великий князь Василий Васильевич. XIX в.
Тяжелые обстоятельства, в которых оказалась Москва, не позволяли Василию II сразу по возвращении начать войну против затаившегося в Угличе Дмитрия Шемяки. Однако время работало на великого князя. При первом же удобном случае он не преминул бы отомстить кузену за двойное предательство: уклонение от участия в походе на «царевичей» летом 1445 года и попытку получить московский стол в бытность Василия II в татарском плену. Понимая, что москвичи собираются с силами для удара, князь Дмитрий решил «действовать на опережение». Он принялся изо всех сил раздувать пламя мятежа. Распространяемые им панические слухи напугали многих князей, опасавшихся лишиться своих «столов». Забеспокоился даже обычно рассудительный князь Борис Тверской. Однако кроме полуфантастических слухов, исходивших из Углича, была и невыносимая очевидность: произвол приехавших с великим князем татарских вельмож, небывало тяжкие поборы с населения, предназначавшиеся для уплаты выкупа за освобождение Василия II. Особенно возмущались происходящим самолюбивые москвичи, многие из которых лишились всего во время июльского пожара. Эта катастрофа воспринималась ими как следствие поражения Василия II в битве под Суздалем. Бегство великокняжеской семьи из охваченного паникой города также врезалось в память москвичей. Наконец, многим казалась весьма привлекательной идея, которую отстаивал Дмитрий Шемяка: свергнув Василия II с престола, можно освободиться от необходимости выплачивать всем миром огромный выкуп, который он пообещал хану за свое освобождение из плена.
Василий II, конечно, знал о происках кузена. Но воевать с ним великий князь не имел