Ночевала тучка золотая. Солдат и мальчик. Анатолий ПриставкинЧитать онлайн книгу.

      – Эй, сладкий! Хватай батон, станция сейчас будет!

      А Колька отвечал:

      – Это вы ему скажите! Он – Колька! – и указывал на Сашку.

      Они и местами менялись, и одежду друг друга надевали. Смысла в этом и видимой пользы не было будто бы никакой.

      Окружающим без разницы, кто из них что носит и кто где спит. Но братья-то знали, очень даже знали, что это пока все равно. А случись неприятность, криминальная история, так важно сбить с толку окружающих, тем самым запутать след…

      Как прежде они поступали…

      Но братья смотрели сейчас не назад – вперед!

      А скоро другие запахи стали реять по вагону, подавив все остальные: и меда, и пота, и мочи. Поезд въехал в так называемую по-школьному «зону черноземья».

      Удивить видавшего виды беспризорника нелегко. Но вдруг открылось, это было для глаз непривычно: земля тут и в самом деле черна.

      Без деревьев почти, без лесов и березок там разных, лежит бугром до горизонта, а цвет ну такой черный, как черны ногти у каждого уважающего себя шакала из детдома.

      Грачей, что садились на эту землю, нельзя было различить! Паровоз и тот затерялся!

      Еще удивляло: без присмотра, без сторожей растет на этой черной земле всякий фрукт и овощ. Какой – издали на ходу не разберешь. Вот если бы чуточку потише, если бы притормозило где!..

      Но поезд, как назло, все мимо, мимо проносил, все чесал, шпарил как угорелый…

      И уж молились в вагонах: миленький, ну встань на секундочку… На чуточку, нам бы по морковинке, по свеколке только… Притормози, призадержись, ну чего тебе, родненький паровозик, стоит!

      И вдруг – встали.

      Может, их молитву услышали? Может, силой мысли пар остановили – посреди полей?

      Замедлил эшелон движение, зашипел и замер.

      Машинист, молчаливый старик с короткой шевелюрой, буркнул, обращаясь к кочегару:

      – Баста. Будет нашей ораве тут кормежка! На два часа запри пар да подай кипятку, чаи гонять будем!

      Весь состав, тыща гавриков, кроме разве самых малых, да самых несмелых, да еще больных, высыпал из вагонов посмотреть, отчего встали. Но некоторые без промедления ринулись в поле, в придорожные огороды – к зеленеющим невдалеке грядкам – и стали рвать.

      Сперва это делали самые дерзкие, самые пронырливые. Остальные стояли и смотрели.

      И вдруг, что-то сообразив, все бросились вперед. Будто дикая орда понеслась к зеленым посевам и разом собой их накрыла.

      Машинист лишь хмыкнул, глядя в окошко на этот разор: в зеленях, как жучки в траве, мельтешила, суетилась, перебегая с места на место, ребятня.

      Он долил в жестяную огромную кружку кипятку и, подняв дрожащими руками и пригубив осторожненько, добавил:

      – Россея не убудет, если детишки раз в жизни наедятся…