Семь сестер. Атлас. История Па Солта. Люсинда РайлиЧитать онлайн книгу.
дети из приюта потеряли родителей во время Великой Войны. По правде говоря, мне довольно трудно знакомиться с другими людьми. Я не могу крикнуть, чтобы мне кинули мяч, или распевать стишки во время игры в классики. Тем не менее я решительно настроен стать скрипачом-виртуозом, поэтому буду продолжать. В «Apprentis d’Auteuil» я познакомился с девушкой, которая мне очень понравилась. Ее зовут Элле, и ей все равно, что я не могу говорить. Она гораздо больше интересуется музыкой и несколько раз просила меня поиграть на скрипке. Признаюсь, я еще не набрался храбрости для этого, но не из страха перед другими детьми (хотя, по моему опыту, это обоснованное беспокойство). Я так боюсь разочаровать ее, что замираю от тревоги. Ее золотистые волосы и голубые глаза наводят меня на размышления об ангелах, а мысль об исчезновении ангела невыносима для меня.
Я отложил ручку. Записывать свои чувства в официальном дневнике едва ли было уместно, если супруги Ландовски решат ознакомиться с его содержанием. Поэтому я перешел на тайные страницы, которые вы читаете сейчас. Если еще не ясно, то ужасы «Apprentis d’Auteuil» меркли перед возможностью проводить два часа в неделю в обществе Элле Лепэн.
За краткое время нашего знакомства я узнал, что она немного играет на скрипке и флейте. Инструменты принадлежали родителям Элле и остались единственным напоминанием о них. Ее родители погибли во время войны. Отец Элле сгинул в траншеях, а мать умерла во время вспышки испанки в 1918 году. Сейчас ей двенадцать лет, и она не помнит своих родителей. Наверное, тяжелее всего мне было узнать, что у Элле был младший брат, которому исполнилось лишь несколько недель, когда умерла ее мать. Приют смог организовать его быстрое усыновление, поскольку тогда существовал высокий спрос от семей, потерявших во время войны собственных детей. А Элле не повезло: она уже одиннадцать лет жила в «Apprentis d’Auteuil».
Когда я находился рядом с ней, то не мог думать ни о чем другом. В такие моменты я не размышлял о своем прошлом, о пережитой боли и страданиях. В этом смысле она была похожа на музыку, переносившую меня в иные миры. Боже мой, кем я себя возомнил – лордом Байроном?
По правде говоря, его поэзия тяжеловата для меня. Но теперь она вполне соответствует моим душевным устремлениям. Стыдно сказать, но после знакомства с Элле меня мало волнует все остальное. Мои вечерние визиты к мадам Эвелин отошли на второй план, как и книги, которые я беру у мсье Ландовски. Даже скрипичные уроки с мсье Иваном теперь приобрели второстепенное значение. Мои поездки в Париж дважды в неделю теперь полны не восторгами от уроков в консерватории, но предвкушением от встреч с моей новой подругой.
Мне известно об эффектах «любви» и о том, что она может сотворить с человеческим разумом. Из литературных сочинений я узнал, что даже самый устойчивый мозг может лишиться всякой логики и рассудка. Но, несмотря на это знание, мне все равно.
Элле сказала, что она дважды прочитала все книги из приютской библиотеки. Поэтому я стал приносить ей романы из собрания мсье Ландовски. Если это не свидетельствует о временной утрате здравомыслия, то не знаю, что и сказать. Книги не принадлежали мне, чтобы одалживать