Богатыриада, или В древние времена. Борис ДавыдовЧитать онлайн книгу.
наличествовал он сам, а также княжеская дочь Любава Владимировна. Был и Илья Муромец, служивший у него в холопах и безропотно исполнявший любые приказы. К примеру, в данный момент вышколенный мужик стоял на страже у окошка девичьего терема, чтобы вовремя подать сигнал тревоги, если кого принесет нелегкая. А Попович с Любавушкой… Ох, грехи наши тяжкие, прости, Господи…
Дружинник улыбался, вздрагивал и издавал сладострастные стоны. Баба-яга, примостившаяся неподалеку, взирала на него с умилением и даже с какой-то материнской нежностью: больно уж хорош был молодец! Вон, щеки румяные, как у девки красной, да еще с пушком бархатистым… И при этом статен, крепок, в самом соку… Даже есть жалко! А куда денешься? Но можно ведь и не сразу…
Ведьма осторожно погладила богатыря по кудрявой головушке, затем по щеке, ласково потрепала по подбородку.
– Ох, озорница ты, Любавушка… – проворковал во сне Попович, улыбаясь и потягиваясь. – Погоди еще немного, мне отдышаться надо…
– Ох, доля твоя горемычная! – чуть не всплакнула старая карга. – А все же могло быть по-иному!
Тут заволновался жеребец Алеши Поповича, пасшийся неподалеку, гнедой масти и с белой отметиной во лбу. Он сердито захрапел и издал пронзительное ржание. По идее, сделать ему это надо было раньше, как только ступа приземлилась на поляну. Не зря сам богатырь с гордостью говорил: «Мой Гнедко – как пес сторожевой, любую опасность почует и меня предупредит! Бодрствую ли, сплю – без разницы!»
Но сейчас верный друг оплошал и промедлил… Из-за кобылы Ильи Муромца, которая тоже паслась, повернувшись к нему самым соблазнительным местом, отвлекая от служебного долга и наводя на мысли греховные. Гнедко боролся с искушением, размышляя: успеет ли, и не осерчает ли хозяин, ежели некстати пробудится. Мнение самой кобылы его не интересовало ни в малейшей степени, поскольку был он, как и сам Попович, непомерно самонадеянным, считая себя образцом мужской удали и привлекательности. Потому и прозевал «мягкую посадку».
Богатырь пробудился мгновенно и чуть не заорал при виде доброй железнозубой улыбки ведьмы.
– Ишь, задергался, соколик… – рассмеявшись скрипуче, прошамкала Баба-яга и погрозила ошарашенному Поповичу пальцем, темным и морщинистым, как созревший бобовый стручок. – Небось, что худое против меня умыслил? Признавайся, охальник, хочешь изнасильничать старушку?
У богатыря чуть волосы дыбом не встали. И не только на голове…
– Да ты ч-что, б-бабка… Д-да ни в ж-жизнь! – забормотал он и даже крестное знамение наложил на себя трясущейся рукой, для пущей убедительности.
Ведьма улыбнулась еще шире. После чего, понизив голос, со смущенной ехидностью заявила:
– А придется!
Глава 3
Далеко от этих мест, в славном златоглавом Киеве, великого князя Владимира, который вошел в историю с прозвищем Красное Солнышко, одолевали мысли невеселые… И было этих мыслей – полный короб, да с верхом.
Казалось бы, князь, баловень судьбы… Всего вволю. Наслаждайся жизнью. Ешь,