Куншт-камера. Зал второй. Алексей РозенбергЧитать онлайн книгу.
себя в объятьях какой-то совершенно незнакомой дамочки, придавившей его исполинской грудью к кровати и испускавшей во сне перегарный рык раненого зверя, отчего Петр Михайлович немного поседел и ненадолго потерял сознание.
Пришедши же в чувства, мучимый отвращением и приступами тошноты, он кое-как выбрался из крепких объятий, отыскал свою одежду, поиск которой оказался делом не тривиальным, и бросился вон.
И уже дома, немного придя в себя, Петр Михайлович с ужасом обнаружил, что от пачки хрустящих отпускных купюр не осталось и следа…
Красный календарь обратился в черный, отпуск полетел ко всем чертям и Петр Михайлович уже на следующий день вышел на службу, проклиная коллегу-мерзавца с его славными традициями…
Отравительница
Отправился как-то раз Петр Сергеевич в гости к Варваре Тихоновне.
А надо сказать, что Варвара Тихоновна терпеть не могла Петра Сергеевича, и каждый раз, когда тот являлся с визитом, она поила его чаем, щедро сдобренным крысиным ядом. Поэтому после таких посещений Петр Сергеевич обычно маялся животом и, к полному неудовольствию домочадцев, селился в уборной.
Но проходило несколько дней, Петр Сергеевич приходил в норму и снова перся к Варваре Тихоновне. А свои внезапные болезни, после таких визитов, он списывал на слабый желудок, которым и так маялся сызмальства.
И вот, в очередной раз Петр Сергеевич явился к Варваре Тихоновне, и они сели пить чай. А к тому времени у Варвары Тихоновны начисто кончился весь крысиный яд, полностью переведенный на Петра Сергеевича. Так что в этот раз чай был почти совершенно безобидным. Однако после третьего глотка Петр Сергеевич почувствовал себя плохо, упал на пол и приказал долго жить.
Варвара Тихоновна ничего на это не сказала, и лишь тяжко вздохнув, ухватила Петра Сергеевича за ноги и отволокла в подвал, где уложила тело среди других бывших воздыхателей в количестве пятнадцати человек. После чего отправилась в хозяйственный магазин за новой порцией купороса.
Отражение
Дмитрий Петрович долго и с сомнением рассматривал в зеркале малопривлекательную рожу Дмитрия Петровича, порываясь то врезать по ней кулаком, то натурально плюнуть.
Он даже показал ей язык и умудрился сложить из пальцев довольно витиеватую фигу.
Однако складывалось такое впечатление, что роже в зеркале все эти оскорбительные выпады Дмитрия Петровича были до глубокой фени. Она невозмутимо взирала на Дмитрия Петровича высокомерным взглядом и даже, кажется, насмехалась, что приводило того в еще большее бешенство.
И в какой-то момент, разгоряченный Дмитрий Петрович, все же не сдержался и довольно смачно плюнул. И немедленно получил в рыло. Да так, что не удержался на ногах и плюхнулся на пол.
Такого коленца со стороны собственного отражения в зеркале он, конечно, никак не ожидал, отчего пришел в полную растерянность и даже немного поскучнел.
Но,