Корсары Николая Первого. Михаил МихеевЧитать онлайн книгу.
вечеру шведские корабли уже практически настигли беглецов, но, как оказалось, все же чуточку опоздали. Барометр падал весь день, но в какой-то момент он попросту рухнул. Ветер, постепенно крепчавший, к тому времени превратился уже в некое подобие шторма, и вот тут выяснилась интересная особенность испанского корабля. Сравнивая его с корветом, Верховцев сразу ощутил заметно худшую маневренность. Для торгового судна неудивительно. Вот только, как оказалось, построенный для дальних океанских переходов корабль волну держал играючи. А вот «Князя Варшавского», изрядно валяло на волне, это мичман помнил. И шведские фрегаты, похоже, не избежали подобного недостатка. Чему, к слову, не стоило удивляться. Корабли, построенные в не самой мощной державе и предназначенные для вод закрытой со всех сторон Балтики, вряд ли могли рассчитывать на запредельную мореходность. Которая сейчас ой как пригодилась бы!
Ночью шторм разыгрался не на шутку. Убрав все паруса, кроме штормовых, «Санта-Изабель» моталась на волнах, как одинокая ягода в корзине. Шведские фрегаты окончательно исчезли из виду, очевидно, отстав, но легче от этого не становилось. Теперь надо было бороться просто за выживание.
И вот тут лучше всех показали себя испанцы. Опытные моряки, не раз ходившие за океан, с парусами они управлялись лихо. Русским, стоило признать, до них было далеко. Все же дальние походы не самый любимый конек русского флота. Хаживали, конечно, в кругосветки, Антарктиду открыли, но то был удел элитных экипажей. Большинство же занимались тем, что британцы пренебрежительно называли каботажем. А учитывая, что матросы с корвета в большинстве молодежь, зрелище было так себе. Но – труса не праздновали и даже никого не потеряли, что в такую погоду уже достижение.
К утру ветер и не думал стихать. Корабль выдавал сейчас узлов пятнадцать, а то и больше. Ни один пароход не смог бы развить такую скорость. Плохо только, что их волокло прочь от родных берегов.
Лишь ближе к вечеру стало немного спокойнее, но волны пока не унимались, и «Санта-Изабель» приходилось несладко. Зато Верховцев поймал себя на мысли, что ему все это явно пошло на пользу. Раньше у него была одна, как он считал, постыдная особенность. Даже при относительно небольшой качке его мутило, да так, что порой он с трудом сдерживался, дабы желудок не вывернуло наизнанку. Самое смешное, что первоначально этим мучились практически все начинающие флотоводцы, но, в отличие от сокурсников, у Александра это не проходило и, похоже, не собиралось.
Зато после навалившихся на него приключений вдруг оказалось, что он не чувствует ни малейших позывов к морской болезни. Что уж тут повлияло, заплыв в ледяной воде, простреленная рука, о которой он, к слову, уже больше суток не вспоминал, или ночь на мостике в отчаянных попытках удержать корабль? А может, чужие корабли, от которых с трудом оторвались, или осознание того, что в любой момент под днищем корабля может раздаться хруст, радостно сообщающий о подводной скале, на которую они налетели? Трудно сказать, главное, море его бить