Новая Россия. Какое будущее нам предстоит построить. Михаил ДелягинЧитать онлайн книгу.
с не позавчерашнего, а нынешнего деградирующего Запада просто не в чем.
Не говоря о том, что брать пример с нынешнего Запада оказывается невозможным просто технически – в силу глубоких ценностных различий.
Первым шоком, свидетельствующим о принципиальной, непреодолимой ценностной несовместимости России и Запада, стали сообщения о ювенальной юстиции. Сначала к ним относились как к некоему недоразумению или неизбежным издержкам правильного в своей основе дела (или вовсе как к сознательной лжи официальной российской пропаганды), но рост числа случаев ее реализации и, главное, чудовищный опыт ее переноса на российскую почву показал ее абсолютное бесчеловечие и разрушительность.
Российское общество увидело, в том числе и на собственном горьком и кровавом опыте, что усиленно навязываемая ему толерантность на деле оборачивается беззащитностью добропорядочных граждан перед наглеющими на глазах преступниками (и что то же самое происходит и на Западе). Назойливое же требование предоставлять меньшинствам исключительные права и истерический истошный вой об их обидах (частью придуманных, частью являющихся неизбежным результатом их образа жизни) часто прикрывают сексуальное растление детей и разрушение судеб молодежи.
На этом фоне мы начали с растущим изумлением осознавать себя носителями традиционных европейских ценностей, которые привыкли считать для себя труднодостижимым идеалом, в то время как недавний их носитель, Европа, на глазах отказывалась от них, выворачивала их наизнанку, превращая в свою противоположность, и даже демонстративно, с видимым удовольствием растаптывала их.
Реакция Запада на Крым окончательно стала моментом истины: мы увидели, что наш пусть и поблекший, но идеал, наш идол отказывает нам в самом праве на существование, и это является результатом не какой-то ошибки, недоразумения или непонимания, а самой его неотъемлемой сущностью.
И это значит, что тот, кого мы считали своим учителем, оказался неприемлем для нас.
Не плох и не хорош, а попросту несовместим с нами.
Мы не стали от этого лучше (точно так же, как и не стали хуже), и он тоже никак не изменился от нашего понимания.
Это означает только одно: что ученичество закончилось.
Слепое подражание, заимствование, идеализация более невозможны.
Мы ли доросли до учителя, он ли деградировал до нашего уровня или мы все это время смотрели на себя и него с неправильной точки зрения, не так уж и важно: важно, что теперь нам предстоит жить полностью своим умом.
Конечно, это не значит, что мы откажемся учиться у него и не будем использовать его опыт, но для нас он теперь навсегда стал всего лишь одним из многих возможных вариантов – и отнюдь не обязательно не то что подходящим нам, но и вовсе имеющим право на существование.
Освобождение от учителя, утрата готовых образцов, одиночество в принятии решений и полнота ответственности за них, свобода и связанные с нею опасности –