Хеску. Кровь Дома Базаард. Дина ШинигамоваЧитать онлайн книгу.
испытал мимолетный прилив гордости за свой дом.
Марак был всем. Это не было только названием поместья или особняка в нем, как не было ни зданием, ни всей огромной прилежащей к нему территорией. Марак был местом.
Местом по ту сторону внешнего мира, пограничьем, которое не могли найти никакие приборы, которое не задерживалось ни на каких человеческих картах.
Домом.
Широкую гравийную дорогу с двух сторон окружали исполинские клены – такие огромные, что ствол не обхватят и трое взрослых мужчин. Их кроны, смыкаясь, создавали над дорогой изумрудный купол, мягко шелестевший на ветру, а между листьев крохотными искорками вспыхивали белые звезды. Впереди же высилась громада замка. Черного, как сама ночь, вытянувшегося вверх, четырехэтажного, с двумя царапающими небо башнями по бокам.
Потрясенная, Лилиан обернулась к Тиору, пытаясь взглядом выразить все свое удивление и все вопросы, но тот лишь улыбнулся краешками губ, свободнее кладя ладонь на трость.
Машина скользила по дороге, шурша шинами, а Лилиан, подавшись вперед, пыталась рассмотреть в лобовое стекло замок, становящийся все больше с каждым проглоченным колесами метром.
Когда машина наконец остановилась и дверцу открыла чья-то услужливая рука, Лилиан на секунду замешкалась, но тут же, будто на что-то решившись, выбралась наружу, не дожидаясь приглашения.
Она ступила на гравий, хрустнувший под подошвами ее ботинок, закинула голову, пытаясь полностью охватить взглядом громаду Марака, вдохнула – и замерла.
Воздух был другим. Густым и сладким, напоенным ароматами ночных цветов и неожиданно свежим – а еще знакомым. Как мысль, которую забываешь за мгновение до того, как произнести, и вот наконец вспомнил; как стихотворение, сочиненное ночью в полусне, чьи строчки внезапно вновь всплывают в сознании утром.
Ветер коснулся щек Лилиан, словно утешая ее, стирая следы слез с кожи, – и в запахе, который он принес с собой, крылось что-то, от чего сердце Лилиан сжалось от щемящей грусти узнавания. Этот ветер обвил ее, обнял, окутал всю, проникая в волосы, касаясь кожи, обещая чудо – неясное, далекое, но заставляющее сердце замирать.
Лилиан стояла, боясь пошевелиться, прикрыв глаза и забыв обо всем – об аварии, о Тиоре, обо всех вопросах и мыслях, что крутились в голове, – и просто вдыхала, впуская в себя этот воздух, который каким-то неведомым образом убаюкивая кричащую боль внутри, исцелял рваную кровоточащую рану потери и заполнял пустоту в груди.
И чуть тише стало горе, чуть притупилось воющее чувство одиночества, обрушившееся на нее словами врачей в больнице, и отступило, скаля зубы, обратно в небытие облезлое и безликое «сирота».
Гравий зашуршал под ногами Тиора, когда он обошел машину и встал невдалеке, ничего не говоря и лишь ожидая, когда Лилиан подойдет к нему.
Она прерывисто вздохнула и открыла глаза, стараясь в темноте наступившей ночи рассмотреть Марак.
Она