ДОРОГА ЖИЗНИ ГВАРДИИ РЯДОВОГО. Зоя СоколоваЧитать онлайн книгу.
захватчика. Психологии и умонастроению воспитанного в советских условиях молодого поколения он пытается навязать собственную гнусь, привнести навыки пресмыкающегося психологии и умонастроению воспитанного советской властью молодого поколения, принявшего на себя удар и на протяжении трех лет сражавшегося один на один с врагом фактически при попустительстве так называемых союзников, обещавших второй фронт в 1942 году, а открывших только в июне 1944 года. Через три года (!) после нападения Гитлера на СССР. Сражающийся советский народ за эти годы поднял себя на такую духовную высоту, на которую за всю историю человечества не способен был подняться никакой другой народ.
СОЛДАТСКИЕ ДОРОГИ ГЛАЗАМИ СОВИНФОРМБЮРО.
Светлой памятью о Васильке Соколове, первом послевоенном сыне Ивана Антоновича, которому суждено было прожить всего один год, диктуются эти строки. «Младенческая» (так говорила, я хорошо помню, мать) скосила годовалого с солнечным ликом ребенка дивной красоты, огромные глаза которого вобрали в себя, казалось, всю голубизну небес. Что говорила сельская «медичка» (врача возле него не было), неизвестно. Кажется, что это была вроде младенческая эпилепсия, которая не поддается лечению. А по мне: до него – еще в утробе матери – долетела пущенная в его отца фашистская пуля. На судьбе и здоровье сына солдата, вернувшегося с самой тяжелой войны длиною в 1410 дней, сказались фронтовые тяготы, ранения, контузии его отца. Фашизм продолжал убивать. Только теперь – уже ни в чем неповинного младенца, жизнь в которого вдохнул ратник, истосковавшийся за годы каждодневных битв и сражений по любви и страсти. По семье. По образу жизни, какой она была до войны. Война не в силах была вытравить его память о поре его молодой зрелости, жажду жить, творить, растить детей, которых должно было быть обязательно много. Ту жизнь, что была растоптана сапогом вероломно ворвавшегося супостата, теперь надо было восстанавливать заново, по крупицам, из обломков старой, помноженной на горький опыт огненных лет, на время ставших для человека его повседневностью.
Умер Василек на крещенье, в большой православный праздник, 19 января 1948 года. Это дитя, поразившее повитуху в момент своего рождения «ангельской красотой», с неземной силой всматривалось в отходивший от мрака мир удивленными глазами всего один год. Что успели эти глаза заметить, запомнить, сокрыть во глубине своей не по-детски успевшей отяготиться земной жизнью души? Что успела эта светловолосая головка младенца понять перед тем, как навсегда покинуть сей тленный мир, от самих корней взваливший на него бремя судьбы раненых и павших на бранном поле? Это навсегда останется тайной. Его тайной, которую он, еще безмолвный, унес с собой. Для вчерашнего солдата держать на своих руках бездыханное тельце годовалого сына было продолжением ужасов все той же войны. Я помню молчаливые слезы на глазах отца.
Сегодня Василек лежит в окружении тех, кто даровал ему жизнь: спустя тридцать один год к нему в фамильный склеп сельского