Сказания о недосказанном. Том II. Николай Иванович ГолобоковЧитать онлайн книгу.
Она и не очень сопротивлялась, комплиментам.
Была согласна. И разговор зашёл о музыке, искусстве, и, о…
– Валя, у вас в ресторанах все так поют?
– Вот у нас в посёлке, и то, если, Ласковый Май, так не хуже, чем сами они исполняют. Не хуже этих пацанов, хотя и талантливых…
Валя большой начальник во всём художественном комбинате – она расценивает всем художникам, их значение в мировом искусстве. И, если забыла поставить нолик, в твоём наряде, значит мировая культура немного потеряет, от того, что тебе придётся дегустировать Плиску ложками, а не стопарями. А то и вообще перебраться на другой берег бытия и пития, где повсюду царствует природа, и всегда царит сухой закон. Потому-то Валя у всех была вся внимание, и, любовь.
Поэтому Николай и не стал выдавать громкое заявление, что и голосок не мешало бы иметь певунье, да и с такими ножками можно было бы не носить такую коротенькую юбочку, а то ведь ноги идут и приросли к чему-то, а того, почему-то и нет.
– Нет сиделки, и всё тут. Голова как у Черноморского бычка и хвостик тоже.
И личико не первой свежести…
Но Вале, жителю такого города, да ещё столице Крыма, достаточно было и взгляда и тех пару слов, которую он уже выронил.
А он, продолжал.
– Ты знаешь, у нас в посёлке, дом культуры, школьницы обыкновенные, ещё малышня, а поют. Их в Киев приглашали, даже в закарпатский хор, ансамбль, по заграницам – на гастроли. Вот тебе и деревня.
– Лёша, наливай, а то Коля трезвый, как стёклышко. Сидит и брюзжит.
– Подожди, она ещё распоётся. Лёша, наливай, видишь, гости грустные.
Лёша дал усиленную дозу каждому, и, беседа, пошла. Поехала, а он, будущий зять стал уговаривать Лену-дочь юбиляра.
– Лена, ну соглашайся, ну соглашайся, ну выходи за меня, бери меня в мужья, я для тебя всё сделаю. Ну, вот скажи, что ты хочешь? Я всё смогу для тебя.
– Всё. Ну, хочешь, папа с мамой будут сажать огород, а мы с тобой только кидай картошку в луночку. Ну, возьми меня в мужья.
– Горько, горько.
Но Лена, подняла руку и все затихли.
– Рано ещё, горька…
Лёша красавец – богатырь, пригнулся, сел и затих. Но быстро одумался, и снова с большой охотой взялся за своё дело – виночерпия.
Вот уже крики ура, пошли три веточки – креветочки, и, танцы.
Вспомнили как на острове Бирючем, ловили вёдрами креветок – чилимов…
…Все повеселели, но у Вали глаза засияли. Ах, как засияли. Жаль. Не сияние, – огонёк, искры кобры…
И, она начала издалека, по принципу, погладить, а потом…
– Ты, конечно, Коля, личность, понимаешь, – Лииичность. У тебя керамика своя, а эти, почти пятьдесят керамистов – дерут.
– У тебя, своё лицо – вазы, тарелки, даже исполнение, вот на советах, х удожественных, помнишь? Тебя ругали, за акварельность, а на закрытом заседании Валера, скульптор сказал, что так никто не владеет и акварелью, а тем более таким письмом на глине. Ты говоришь, тебя Мурад в Балаклаве научил, дааа, Мурад показал тебе и принцип гравировки по сырой глине, а