Десять вечеров. Сборник сказокЧитать онлайн книгу.
с землёю. «Народно-фантастическое и народно-действительное», пользуясь известным выражением Белинского, в японской сказке так естественно и органически сливаются между собою, что создаётся впечатление полной достоверности сказочных персонажей. В них так веришь, будто увидел их собственными глазами.
В сказках более поздней исторической эпохи всякие лешие и оборотни уже как бы примелькались. «Ах, чтоб тебя! Вот невидаль какая!» – говорит, увидев лешего, бобылиха из «Снегурочки» Островского. Эта буднично-досадливая интонация часто звучит и в японских сказках, повествующих о проказах каких-нибудь оборотней, леших – тэнгу или водяных – каппа.
«Превратности судьбы», постигшие на протяжении веков японского лешего – тэнгу, ещё более удивительны, чем история великана Аманодзяку. В старинной японской исторической летописи «Нихонсёки» рассказывалось, что в 637 году – «Большая звезда пролетела по небу с востока на запад, и последовал за ней звук, подобный грому. В то время люди говорили: „Это лает тэнгу – небесная собака. Голос её грому подобен“. Впоследствии под влиянием индийских легенд тэнгу превратился в летающего демона, и тогда возникло поверье, что он сродни птицам. У него длинный нос и птичьи когти, ему приписывали зловещую способность поражать людей безумием. Но в поздних сказках – тэнгу – комический персонаж. Он глуповат и доверчив, провести его не трудно. Тэнгу даже и летать-то не умеет, если отнять у него волшебный веер („Треугольный сон“)».
Однако в японской сказке встречаются и такие герои, которые, можно сказать, почти не меняли своего облика на протяжении веков. Это персонажи сказок о животных. Японские дети любят слушать о том, как хитрая лиса обманула медведя: посадила лиса редьку и взяла себе вкусные корешки, а медведю достались одни вершки. Потом лиса посадила клубнику и взяла себе вершки, а медведь опять в дураках остался. Такие сказки любимы детьми всего мира, и потому они бессмертны… Сказка о животных – один из древнейших жанров устного народного творчества. Несколько позже неё появилась в Японии и сказка волшебная.
Ещё в эпоху родового строя волшебная сказка как бы вычленилась из древних мифов и преданий. Постепенно, в течение долгих веков, устанавливалась типическая конструкция сказки, её обрядность (зачин, сказочные формулы и т. д.), отбирались любимые сюжеты.
Волшебная сказка обычно начинается с традиционного зачина: «В старину» или «В далёкую старину»… Если это сказка о старике и старухе (это любимые герои детской сказки), то вначале обычно говорится: «Старик пошёл в горы за хворостом, а старуха пошла на речку стирать» или же так: «Старик настилал крышу, а старуха мела двор». В заключение сказочник желает счастья и говорит: «Вот и сказка вся, больше ничего не знаю».
Японские волшебные сказки не обладают такой силой сцепления, как сказки Ближнего Востока. Они не соединяются между собой в гирлянды.
Конструкция японских сказок (как и многих сказок мира) вся построена на троекратных повторах: три волшебных предмета, три трудные задачи,