Метро 2033. Крым. Последняя надежда (сборник). Никита АверинЧитать онлайн книгу.
покачал головой Пошта. – Не мутант. Вон, гляди!
Он показал на мерцающий огонек в глубине батискафа. Армейская система жизнеобеспечения АСЖ-97. Стандартный модуль, обычно устанавливаемый в космические скафандры. Коробочка со всем необходимым, чтобы не дать сдохнуть человеку на протяжении достаточно долгого времени. От коробочки бежали трубки – капельницы в вену, катетеры для диализа – в почки, еще какая-то мишура.
– А дышал-то он чем? – спросила зеленоватая от вони Бандеролька.
– Ребризер, наверное, – предположил Пошта. – Порошковые смеси для выработки кислорода. Система замкнутого цикла.
– Кто ж его тут запер-то? Кому он так насолил?
Полутруп из батискафа дернулся и издал какой-то звук.
От неожиданности все трое листонош вздрогнули, а Пошта едва не пальнул из дробовика.
Мумия вполне отчетливо всхрипнула, потом застонала, после чего попыталась открыть глаза. Это было ошибкой без-пяти-минут-покойника: от солнечного света он отвык. Поште даже представлять себе было больно, как резануло по глазам обитателя батискафа крымское солнце.
Узник батискафа попытался закричать, но сорванные давным-давно и так и не восстановившиеся голосовые связки издали лишь жалкий хриплый визг, от которого у Пошты мороз пошел по коже, а Бандеролька отпрыгнула на метр и вскинула перед собой нож.
Один лишь Штемпель остался невозмутим.
– Гляди-ка, – сказал он, – а его еще и привязали… Ты кто будешь, арестант?
Узник перестал визжать, покрутил головой, прислушиваясь, и шепотом спросил:
– Кто здесь?
– Я – Штемпель из клана листонош. А ты кто такой, откуда будешь и как угодил в этот ящик?
– Я… я из Балаклавы… Из штольни…
Трое листонош изумленно переглянулись. По последним данным, выживших в Балаклаве не было. И ни про какую штольню никто никогда не слышал.
– Что еще за штольня? – осторожно наклонившись к полутрупу, спросил Штемпель.
– Штольня… – прохрипел тот. – Страшное место… Не ходите… туда… Не вернетесь!
На последнем выкрике он у него изо рта пошла пена.
– Тише, тише, – успокаивал его Штемпель. – Кто там живет? Большая община? Сколько человек?
– Человек… Нет там людей… Одни морлоки! Меня! В ящик! Твари!
У арестанта, очевидно, начинался припадок. Свежий воздух и солнечный свет не пошли ему на пользу: тощее тело начинало трясти в судорогах, конечности дергались, иголки капельниц повылетали.
– За что тебя туда? – спросила Бандеролька сочувственно.
– Я! Ни в чем! Не виноват! – одним дыханием, почти без звука, проорал узник.
Он опять открыл глаза, но зрачки закатились, обнажив красные, с багровыми прожилками белки. Пена запузырилась в уголках рта, тело начало неконтролируемо дрожать.
– Пристрелить бы его, – брезгливо отодвинулся Штемпель. – Все равно не жилец. Но жалко тратить пулю.
– Можно острогой, – хмуро предложил Пошта. –