Заячий ремиз. Николай ЛесковЧитать онлайн книгу.
были набожные, то и я был отведен материю моею в семилетнем возрасте на дух к попу! А поп у нас тогда был Маркел, Прокопов зять, – бо Прокоп помер, – и был той Маркел страшенный хозяин и превеликий хитрец, и он с предумыслом спросил у меня:
– Чи не крав ли ты, хлопче, огурки або кавуны на баштани?
А як мати учила меня отвечать по правде, то я ему и ответил:
– А то як же, батюшко! – крав.
Он кажет:
– Молодец!.. Бог простит: се дiло ребячье. – А потом вспомнил и то спросил – А не крав ли ты часом тоже и на моей бакшi?
А я отвечаю:
– А то как же, батюшко: крав с другими хлопцами и на вашей.
А он тогда взял меня сразу за чуб и так натряс до самого до полу, что я тiм только и избавился, що ткнул его под епитрахиль в. брюхо, и насилу от него вырвался и со слезами жаловался на то своему отцу с матерью. Отец хотел за это попа бить, но когда они сошлися, то заместо бою между ними настало самое «животное благоволение». Повод к сему был тот, что в это самое время настал у нас новый архиерей, который был отцу моему по школе товарищ, и собирался он церкви объезжать. А отец взял да Маркелу попу тем и похвастался и сказал ему:
– Хоть и очень тебя изобью, но ничего не боюсь – тебе зелено будет молчать против меня. А то и места лишишься.
Вот поп Маркел как это почуял, так и говорит отцу:
– Вот чисто все, и видать, что напрасно мы ссоримся. Если так, то хотите бьете, а хотите милуете, но я ничего противного не хочу, а если вы с нашим архиереем знакомы, то пусть от сего нам обоим добро выйдет.
Отец ему отвечает:
– Изъясни, что же такое! А архиерея я отлично знаю: мы с ним в бурсе рядом спали и вместе ходили кавуны красть.
А поп потянул рукою себя по бороде и отвечает:
– Извольте же вам за это получения: вот вам первое, что извольте получить, – это на чепан сукна и фунт грецкого мыла супруге на смятченье кожи.
И подает и сукно и мыло.
А отец ему отвечает, что «что же это, ты подаешь, не объяснив, в чем твое угождение, а думаешь уже, как бы с мылом под меня подплынуть! Так и все вы, духовные, такие хитрые; но я еще не забыл, как твой тесть моего дiда волю над его гробом с амвони выкликал; а может быть, все это только враки были, за то що он хотел выпхать из Перегудов жидов, а потом, когда уже жидов не стало, то он начал сам давать гроши на проценты, а ныне и ты тому же последовал».
Маркел говорит:
– Вот про сие и речь.
А отец говорит:
– Да що там за рiчь! Нэма про що и казать cpaм! Жид брал только по одному проценту на месяц, а вы берете дороже жидовского. Се, братку, не мылом пахнет!
– Ну, а если не мылом, – отвечал Маркел, – то я подарю вам еще большого глинистого, индюха. Що тогда буде? – вопросил поп.
– И индюх не поможет.
– А если еще с ним разом и две индюшки?
– Я глинистого пера птицы не отвергаю, потому что она мне ко двору, как и теля светлой шерсти тоже, но все же правда дороже, что ты разоритель.
– Ну,