Империя боли. Тайная история династии Саклер, успех которой обернулся трагедией для миллионов. Патрик Рэдден КифЧитать онлайн книгу.
к тому, чтобы этой самой сути избежать.
– Доктор Саклер, несет ли Purdue какую-либо ответственность за опиоидный кризис? – спросил Хэнли.
– Возражаю! – вскинулся один из поверенных Саклер.
– Возражаю! – вторил ему другой.
– Я не считаю, что на Purdue лежит юридическая ответственность, – ответила Кэти.
– Я не об этом спрашивал, – указал ей Хэнли, – а желал знать, был ли способ действий компании Purdue причиной опиоидной эпидемии.
– Возражаю! – вновь подал голос один из поверенных.
– Я думаю, дело в очень сложном комплексе факторов и стечении разных обстоятельств: это и общественные проблемы и вопросы, и медицинские вопросы, и разрывы в регулировании между разными штатами страны, – ответила Кэти. – Я имею в виду, все это очень, очень сложно.
Но затем Кэти Саклер сделала неожиданный шаг. Учитывая мрачную репутацию ОксиКонтина, можно было предположить, что она попытается от него дистанцироваться. Однако, когда Хэнли стал допрашивать ее, она воспротивилась самой предпосылке его вопросов. Саклерам нечего стыдиться и не за что извиняться, утверждала Кэти, потому что в ОксиКонтине нет ничего плохого.
– Это очень хорошее лекарство, очень эффективное и безопасное средство, – сказала она.
От корпоративного должностного лица, вынужденного давать показания под присягой в ходе судебного разбирательства, грозящего корпорации многомиллиардными расходами, можно было ожидать той или иной защитной реакции. Но это была не оборона, а нечто иное. Это была гордость. На самом деле, сказала Кэти, ее вообще следует похвалить за то, что она предложила «идею» ОксиКонтина. Ее обвинители указывали, что ОксиКонтин – главный корень одного из самых убийственных кризисов общественного здоровья в современной истории, а Кэти Саклер с гордостью назвала себя главным корнем ОксиКонтина!
– Вы сознаете, что сотни тысяч американцев приобрели зависимость от ОксиКонтина? – спросил Хэнли.
– Возражаю! – выпалили сразу двое адвокатов. Кэти замешкалась с ответом.
– Простой вопрос, – добавил Хэнли. – Да или нет?
– Я не знаю ответа, – наконец сказала она.
В какой-то момент допроса Хэнли спросил о здании на Восточной Шестьдесят Второй улице, от которого заседавших в конференц-комнате отделяла всего пара кварталов. На самом деле это два здания, поправила его Кэти. Снаружи эти небольшие дома выглядят как два отдельных адреса, но внутри «соединены», объяснила она, и «функционируют как одно целое». Речь шла о красивых малоэтажных сложенных из известняка домах в тянущемся вдоль Центрального парка районе с разреженной застройкой, из числа тех «вечных» нью-йоркских зданий, которые вызывают зависть к их хозяевам и навевают грезы о былых временах.
– Это офис, который принадлежит… – начала Кэти и тут же поправилась: – Раньше принадлежал моим отцу и дяде.
Изначально братьев Саклер было трое, пояснила она. Артур, Мортимер и Рэймонд. Мортимер был отцом Кэти.