Ярче, чем Жар-птица. Диана БудкоЧитать онлайн книгу.
так и не смогла понять, почему тогда не заплакала, не ударила его и никому не пожаловалась. Может, показалось еще более унизительным дать ему повод подчеркнуть ее незащищенность? Но уже через пятнадцать минут, сидя рядом с кудесником Хабмером и исполняя роль хозяйки, она не сомневалась, что рано или поздно даст отпор Крапсану. Не потому, что все еще ощущалось жжение от пошлого шлепка и скабрезного комментария, не потому, что он усомнился в талантах всех выдающихся волшебниц, а потому что покусился на самое дорогое.
Кудесник Гульри говорил очень долго, забавляясь каждым словом и ощущая себя последним из величайших умов всего белого света. Ирис слушала его афоризмы вполуха: кудесник Хабмер повторял то же самое каждый день, но другими словами. Она уже совсем было углубилась в изучение кружев на фартучке, как ее внимание отвлекла реплика Крапсана:
– При всем уважении, кудесник Гульри, но вам не кажется, что такими возвышенными измышлениями можно сбить с пути истинно слабых умом? Они не отличат фантазии от простого ремесла. Ростки их таланта, даже если они и есть, никогда не станут лесом. – Он незаметно кивнул в сторону Ирис.
– Крапсан, не прикрывайся юношеским цинизмом. Лишь когда ты отзываешься всем своим существом на то, что ты делаешь, когда ты забываешь обо всем и можешь ясно сказать: «Да, я живу!» Лишь когда эта страсть разливается по твоей крови, смешивается с ней, бежит по каждой вене и артерии, проникает в твои кости и делает их еще крепче, только тогда можно говорить о настоящем призвании, которое немыслимо без способностей и задатков. Остальное – прах и иллюзии. Ты должен сам это почувствовать.
Глаза Гульри горели, и когда Ирис посмотрела на него, полностью согласившись и впитав каждое слово, то увидела в них удивление и восхищение, ведь чувства старого волшебника разделяла чужая ученица, волшебница, которой он когда-то отказал от места. А его собственная большая надежда брезгливо улыбалась в ответ на никем не замеченную ремарку кудесника Хабмера и не понимала своего наставника.
Подобное отношение возмутило и разозлило Ирис больше, чем сальные намеки. Конечно, Крапсан не виноват, что не чувствует того же, что и она, но он мог бы отнестись к этому не так пренебрежительно, раз решил идти навстречу великому будущему.
Гульри долго прощался, благодарил за прием и неожиданно для всех, вопреки всем правилам этикета, обнял Ирис. Дружески похлопывая по спине, он быстро прошептал ей на ухо:
– Теперь я понимаю, почему у рода вашего отца такой прекрасный символ. Вы горите ярче, чем жар-птица.
Забравшись в повозку, он незаметно еще раз восхищенно посмотрел на нее, а Ирис так и не догадалась, что он прочел ее мысли и последний комплимент относился вовсе не к ее внешнему виду.
– Крапсан разбил столько сердец. Эх! Дорогая моя, – покачал головой кудесник Хабмер, заметив, как задумчива Ирис, – запомни раз и навсегда: чудовище может превратиться в принца, только если само этого захочет…
– Боюсь,