Лонтано. Жан-Кристоф ГранжеЧитать онлайн книгу.
иначе называемой лакированной.
Решив терпеливо нести свой крест, Морван полистал записную книжку. Заметки для книги, нечто вроде инвентарного списка самых абсурдных или несправедливых смертей в истории. «Обширная программа», сказал бы де Голль. Едва у него выдавалось пять свободных минут, Морван вписывал новый пример, который приходил ему в голову, или же просматривал уже исписанные страницы – так он проникался тщетой судеб.
Во время похорон Гийома Аполлинера, в ноябре 1918-го, люди кричали, когда мимо провозили гроб: «Смерть Гийому!» На самом деле они имели в виду Вильгельма II, германского императора, который в тот самый день подписал отречение. 1958 год: Рубен Ум Ниобе, революционный камерунский лидер, был убит и изуродован французскими солдатами после долгого преследования в джунглях. Все, что нашли рядом с телом, был маленький ранец, в котором находился только блокнот, куда он записывал свои сны… Морван любил также историю Сида Вишеса, басиста из «Sex Pistols», подозреваемого в убийстве своей невесты, а потом умершего от передоза в Нью-Йорке. Легенда гласит, что его мать, приехавшая забрать прах сына в Хитроу, была под таким кайфом, что выронила урну в баре аэропорта. Останки панка исчезли под тряпками уборщиц и в растворе хлорки. Such a life, such a death…[50] Другие примеры: пуля, убившая Ганди, была найдена в его пепле после кремации; история Ринальдо ди Капуа, оперного композитора восемнадцатого века, который всю жизнь бережно хранил свои партитуры, а сын после его смерти продал эти партитуры как макулатуру; мозг Эйнштейна, украденный проводившим вскрытие, или же история с Уолтом Уитменом, чей мозг выскользнул из рук ассистента в морге, разлетелся на куски и был отправлен в мусорное ведро.
Морван закрыл записную книжку и принялся разглядывать потолок: много золота, лепной орнамент, академическая живопись. После двух веков демократии и права на забастовки ничто не изменилось: напыщенная помпезность королевской роскоши. Как Дядюшка. Тот всячески поносил пышность президентства, а как только его избрали, он уже и в самолет сесть не мог без двух рядов почетного караула республиканской гвардии.
Вспомнив о Миттеране (интересно, с чего французы прозвали его Дядюшкой), он заодно подумал и о Маро, пожелавшем раскопать его прошлое. Что он нарыл на самом деле? Имело смысл за это умирать? В очередной раз Морван попытался вообразить иное развитие собственной биографии. Вторую часть, которая могла бы последовать за беспутной молодостью и африканскими подвигами.
Вернувшись во Францию, Морван стал знаменитым полицейским и эффективным тайным агентом. Два рода деятельности вовсе не были несовместимы. Скорее наоборот. Довольно часто он оказывался в первых рядах, чтобы уничтожить собственные следы.
При Жискаре он оказал немало услуг. Убрал архитектора из департамента Вар, который имел неосторожность переспать с супругой одного африканского президента. Замял – или, по крайней мере, свел к минимуму – скандал с бриллиантами Бокассы. Это дело стоило Жискару второго семилетнего президентского мандата, но главного удалось избежать: предания гласности настоящих
Какова жизнь, такова и смерть