Записки Мегрэ. Первое дело Мегрэ. Петерс Латыш (сборник). Жорж СименонЧитать онлайн книгу.
детский, задорный смех и поражались тому, что отец умеет радоваться самым наивным шуткам.
Он почти не пил, в отличие от большинства мужчин, с которыми я был знаком. Во время каждой трапезы специально для него на стол ставился небольшой кувшинчик легкого белого вина, разбавленного водой. Вино делалось здесь же, в поместье, из собственного винограда. Я никогда не видел, чтобы отец притрагивался к какому-либо другому спиртному напитку, даже на свадьбах или похоронах. На ярмарках, где он был вынужден посещать таверны, ему приносили из буфетной чашку кофе, до которого он был особенно охоч.
Отец всегда представлялся мне зрелым мужчиной, даже пожилым. Когда умер дедушка, мне было пять лет. Что касается дедушки и бабушки с материнской стороны, то они проживали более чем в пятидесяти километрах от нашего дома, и мы ездили к ним два раза в год, так что я их почти не знал. Они не были фермерами. Мамины родители держали бакалейную лавку в довольно большом поселке; к этой лавке, как часто бывает в деревне, была пристроена небольшая таверна.
Сейчас я не возьмусь утверждать, что именно из-за этого наша семья так и не сблизилась с родственниками матери.
Мне еще не исполнилось и восьми лет, когда я осознал, что мама беременна. Обрывки фраз, удивленный шепоток – и я догадался, что это событие оказалось весьма неожиданным, ведь после моего рождения врачи утверждали, что новая беременность практически невозможна.
Все эти события я восстановил значительно позднее, кусочек за кусочком складывая обрывки детских воспоминаний.
В те времена в соседней деревне, побольше, чем наша, практиковал врач с рыжей заостренной бородкой, который звался Гаделль – Виктор Гаделль, если я ничего не путаю. О нем много болтали, причем всегда с самым таинственным видом, и, возможно, из-за всех этих разговоров, а также из-за его бороды мне, ребенку, он казался чуть ли не самим чертом.
В его жизни произошла драма, настоящая драма. Для меня она стала первой, с которой я столкнулся, и произвела на меня неизгладимое впечатление, особенно если учесть, что эта драма непосредственно отразилась на нашей семье и на моем будущем.
Гаделль пил. Он пил больше любого окрестного крестьянина, пил не время от времени, а каждый день, начиная утром и останавливаясь лишь к ночи. Он пил так много, что в жаркой комнате, где он находился, распространялся тяжелый алкогольный дух, вызывающий у меня отвращение.
Кроме того, он совершенно не следил за собой. Можно даже сказать, что он всегда ходил грязным.
Как могло случиться, что этот человек стал другом моего отца? Это было для меня загадкой. Но факт остается фактом: Гаделль частенько приходил к нам в дом поболтать с отцом, и у него даже появилась привычка сразу по приходу брать в застекленном буфете графинчик водки, который держали специально для него.
Тогда я почти ничего не знал о первой трагедии, разыгравшейся в жизни врача.