Магический мир. Введение в историю магического мышления. Эрнесто де МартиноЧитать онлайн книгу.
и цивилизации, заставляет меня задуматься[28].
Из этих строк видно, что Кроче приравнивает колдуна к современным ему диктаторам (с очевидными намеками на Гитлера и Сталина): в первом следует видеть предтечу вторых, один отсылает к другому, как в зеркальном отражении. Их объединяет «эпоха варварства», прошлого и настоящего, которое каждый из них олицетворяет и в котором оба они занимают господствующее положение. Параллелизм внушает тревогу. Но обоснован ли он? Очевидно, что нет. Подобное заключение не подтверждается этнографическим материалом. Власть, которую обретает колдун, подвергая себя смертельному риску, сходя в бездну небытия, ставится на службу другим, сохранению целостности их личности и не имеет ничего общего с политическим господством над другими в той или иной форме, подчинением их себе. К этому следует добавить еще и то, что колдун/шаман не навязывает себя общине в качестве целителя по собственному произволу; напротив, он может действовать в качестве такового лишь в силу коллективного консенсуса (эту формулировку мы заимствовали у Леви-Стросса). В конечном счете Де Мартино был прав, когда сравнивал колдуна со спасителем, а не тираном. Демонизированный образ целителя/деспота представляется нам следствием ассоциаций, почерпнутых из современности и необоснованно спроецированных на магическую эпоху, которую Кроче относит к области иррационального. Известны в связи с этим спорные высказывания философа, которые мы находим в «Философии и историографии» (здесь примитивные народы рассматриваются как сообщества естественных людей, неспособных к развитию, существ, являющихся людьми лишь зоологически, но не исторически): эти оценки, отмечает Де Мартино, показывают со всей беспощадной ясностью подлинное отношение буржуа к колониальным народам[29].
Образ колдуна/диктатора в конце концов закончил бы свою историю в списке бесчисленных творений человеческой фантазии, не вызывая большого шума, если бы он не превратился в «боевое оружие» для личной атаки на Де Мартино. Философ говорит о своей обеспокоенности тем восторженным отношением, переходящим в «боготворение», к столь зловещей фигуре со стороны историка религий. Здесь – да простят мне это выражение – философ окунает свое перо в яд, стремясь внушить читателю, что за идолопоклоннической установкой Де Мартино скрывается его тайная симпатия к современным диктаторам и, если возвратиться вспять по временно2й оси, к магической эпохе и ее мрачному протагонисту, который помещается им – ни больше, ни меньше! – у истоков истории и цивилизации. Это почти открытое обвинение Кроче в адрес Де Мартино недопустимо снижает тон полемики. Автор «Магического мира» не нуждается в защите – чтобы убедиться в этом, достаточно прочесть без предвзятости его труды, в особенности «Натурализм и историзм в этнологии». Что же касается рождения цивилизации и истории, то Де Мартино не считает это событие результатом деятельности конкретного индивида,
См. ниже, с. …