Суд. Михаэль БабельЧитать онлайн книгу.
части – меня не остановить. И не потянуть за собой – чего вдруг? А пойти за мной – явно плохо. Поэтому, на этот раз, он мне кисло улыбается, потому что он в моих руках, как я всегда кисло улыбаюсь им – и там, и здесь, – потому что всегда в их руках.
Он ещё надеется, что я, человек отзывчивый, помогу ему исправить положение, но хоть я и сторонник не мешать, но уж никак не помогать. И когда зажжётся зелёный свет семафора, и мы пойдём навстречу друг другу, и его руки будут уже готовы протянуться ко мне, если только увидит слабинку в моих глазах, то соберу в комок свой сильный характер, чтобы с кислой улыбкой пройти мимо.
И вот – зелёный свет, и стена людей идёт на стену людей, просачиваются сквозь. И моя кислая улыбка просачивается сквозь кислую улыбку Леонида Якимовского.
А кислой улыбки от всего этого у его жены быть не может, потому что у них, чекистов, почти у всех – жена ушла.
Сегодня женщины стоят выше мужчин, как когда-то в пустыне, за что тогда получили особую хвалу от Всевышнего.
Лист №7
Узнают всегда и сразу, ведь пишу в два компьютера – мой и чекистский, следящий за моим, и рассылаю только кэгэбэ, больше некому.
Обвинение 10
Раз уж в городе – забежать на рынок святое дело.
В моём духане переходил от лотка к лотку, дошёл до помидоров, выбираю, которые покраснее, для этого переворачиваю, разложенные красной спинкой, на сторону хвостика, где прячется зелёное. После проверки опускаю в мешочек, и рука свободна взять следующий, а тут в мою руку вкладывается чья-то рука. Я человек не злой, всегда пожму протянутую мне руку.
…В той кэгэбэшне, как-то раз, выскочил из дома по делу, опаздывал, спешил, не умылся, не причесался, досыпал на ходу, а во дворе стоят двое, лица какие-то знакомые, может, пришли предупредить, чтобы не шёл. Протянули ко мне руки, пожал их и, по нашему тамошнему правилу, сказал «шалом». И тут проснулся окончательно и быстро дальше. А они постояли немного в растерянности – и за мной с криком «Михал Шимонович! Михал Шимонович!» Остановился, они догнали и в два голоса: «Михал Шимонович, пройдёмте». С извинительной улыбкой и по-дружески…
И в этой кэгэбэшне тоже пожал и лишь потом посмотрел, чья она. Рука была чекистская, она однажды облучала меня в моём духане, а теперь травит – размазала по моей ладони маленькую капельку, которая мгновенно впитывается в кожу и медленно убивает.
– А как у нас с Шариком? – чекист ошарашил меня, когда я вдохновлён помидорной поэзией и реагирую слабо на проблемы этого мира.
Первое впечатление, что чекист немного постарел, а с последней встречи прошло всего полгода. Это случается, когда человек играет не самого себя, и когда игра, которая всех молодит, кончается, то оказывается человек старше. Это как в гримёрной, в которой актёр, спустившийся со сцены, выглядит более старым.
Да и лицо простака сменилось на следовательское.
Игра