История Клуба-81. Борис ИвановЧитать онлайн книгу.
на первую роль в клубе человека малоизвестного могло многим показаться – и показалось – странным, но я уловил положительные стороны такого нетривиального решения: оно сводило к нулю температуру возможной внутриклубной конкуренции; при малоизвестном председателе повышался авторитет правления как коллектива, – к тому же у Адамацкого было немало деловых достоинств, которые мои коллеги в скором времени смогут оценить.
На том собрании, на которое мы спешили, выборы не состоялись, но, когда в январе на собрании все упомянутые кандидаты были названы, все они, включая Адамацкого, получили поддержку (сны, как видим, бывают в руку). На протяжении шести лет результаты ежегодных выборов существенных изменений в состав правления не вносили. Каждый, кто знаком с неофициальной художественной средой – самолюбивой, эмоционально взрывной, склонной к ультимативным заявлениям, болезненно реагирующей на любое, даже мнимое умаление своей личной значимости, – способен оценить этот успех внутриклубной политики.
Едва мы вошли в вестибюль музея, как почувствовали наэлектризованность атмосферы – обычная реакция неофициалов на представителей власти, в которых они видели узурпаторов прав. Вспомнился знаменитый вечер ленинградской интеллигенции в январе 1968 года, когда Дом писателя был переполнен своими – ни одного официального лица. Уже тогда естественную границу между официозом и культурной оппозицией не видел только слепой. Теперь свои собрались в Кузнечном переулке. Сергей Коровин взял на себя полицейские функции: пьяных и случайных лиц на собрание не пускать. Рядом «Сайгон», многие из праздношатающейся публики хотели бы «побалдеть» на этой встрече.
Появляется Юрий Андреев. То, что он говорит, выводит меня из себя: «Давайте устав не обсуждать, познакомимся – и на первый раз достаточно. Устав предварительно нужно согласовать в Союзе писателей». В ответ кричу Коровину: «Сергей, объявите, никакого собрания не будет, будем расходиться! Все! Разговор закончен!» Андрееву заявляю: «Я не хочу оказаться в положении лгуна, мы приглашали литераторов-коллег обсуждать устав. А вы предлагаете устроить беспредметную говорильню. Либо мы проводим обсуждение устава, либо расходимся».
Я не могу объяснить Андрееву очевидную для меня вещь: клуб, который нами мыслится как клуб, объединяющий весь спектр литературной самиздатской оппозиции, не примет устав, сочиненный для нас в писательской богадельне. Это значит планировать раскол при самом зарождении клуба, и если под знамена ССП кто-нибудь и поспешит, то это будет ничтожная в количественном и творческом отношении публика. Готово было сбыться мое предупреждение: «официал любое живое начинание способен довести до маразма».
Отказаться от проведения собрания Андреев просто так не может: это будет воспринято в глазах Обкома, секретариата ЛО ССП – всей номенклатуры, задействованной в этом деле, как его личная неспособность решать проблему, за которую он берется. В маленькой комнатушке мы долго препираемся. Я говорю: