Последние дни Помпеи. Эдвард Бульвер-ЛиттонЧитать онлайн книгу.
бирался писать своего «Русского Пелама» (от этого замысла сохранилось лишь несколько развернутых планов). От чисто развлекательных романов Бульвер-Литтон вскоре перешел к серьезным историческим произведениям: «Последние дни Помпеи», «Пилигримы на Рейне», «Риенци, последний из римских трибунов». Первый из названных романов был написан под сильным впечатлением от знаменитой картины нашего соотечественника Карла Брюллова, которую писатель увидел на выставке в Милане. Книга в свою очередь тоже имела не меньший успех, чем полотно великого художника.
После нескольких лет супружеской жизни писатель, который очень ревниво относился к славе и много и самоотверженно работал, решает развестись с женой, препятствовавшей его литературной и политической карьере. А политика занимала Бульвер-Литтона не меньше, чем литература. В 1831 году он был избран в парламент и примкнул к партии вигов, часто выступая с резкой критикой аристократии, проявив себя как активный борец за либеральные реформы.
В 1841 году писатель решает оставить политику и вновь переключается на литературу. Сначала он пишет оккультно-эзотерический роман с элементами утопии «Занони», потом опять возвращается к чисто исторической тематике: «Последний барон», «Гарольд, последний из саксов» и другие. Бульвер-Литтон вновь добивается большого успеха, став модным светским автором. Его популярность уступает только Чарльзу Диккенсу, влияние которого отчетливо чувствуется во многих романах той поры. В 1858 году Бульвер-Литтон опять возвращается в политику и получает должность секретаря по делам колоний. Особый интерес на данном посту писатель проявил к Британской Колумбии. Заслуги его перед этой канадской колонией были высоко оценены: город у слияния рек Томпсон и Фрейзер был назван в честь министра Литтона. В 1866 году Бульвер-Литтон получает баронский титул и становится членом палаты лордов. В конце жизни писатель пробует себя в новом жанре – его роман «Грядущая раса» стал одним из первых больших произведений в еще не сформировавшемся направлении научной фантастики. Эдвард Бульвер-Литтон скончался 18 январе 1873 года, оставив после себя 29 романов, три больших поэмы и три пьесы, прочно заняв свое место как в истории, так и в литературе.
Избранные произведения Э. Дж. Бульвер-Литтона:
«Пелэм» (Pelham, 1828)
«Пол Клиффорд» (Paul Clifford, 1830)
«Последние дни Помпеи» (The Last Days of Pompeii, 1834)
«Пилигримы на Рейне» (The Pilgrims of the Rhine, 1834)
«Занони» (Zanoni, 1842)
«Грядущая раса» (The Coming Race, 1871)
«Кенельм Чиллингли» (Kennelm Chillingly, 1873)
Часть первая
I. Два помпейских щеголя
– А, Диомед! Здравствуй! Надеюсь, ты будешь сегодня на ужине у Главка? – проговорил молодой человек небольшого роста, задрапированный в тунику, ниспадавшую небрежными, изящными складками, – по всему видно, человек знатного рода и записной франт.
– К сожалению, нет, любезный Клавдий. – Я не приглашен, – отвечал Диомед, дородный, уже пожилой мужчина. – Клянусь Поллуксом, – очень досадно! Ведь его ужины слывут самыми изысканными в Помпее![1]
– Пожалуй, это верно, хотя, по-моему, на них вина бывает маловато… Видно, в жилах Главка не течет чистая греческая кровь, так как он уверяет, будто ему от вина на другой день всегда грустно…
– Ну, на такое воздержание у него, вероятно, есть и другой резон, – заметил Диомед, подымая брови. – При всей своей кичливости и сумасбродстве, он, кажется, вовсе не так богат, как хочет казаться, и, может быть, в этом случае больше бережет свою амфору, чем настроение духа.
– Тем более есть причины ужинать у него, покуда он не истратит всех своих сестерций. В будущем году, Диомед, нам придется поискать себе другого Главка.
– Я слыхал, он любит также игру в кости?
– Он пристрастен ко всем удовольствиям, а так как ему доставляет удовольствие давать ужины, то и мы все любим его.
– Га, га, Клавдий, недурно сказано! А кстати, видал ты мои погреба?
– Кажется, нет, мой добрый Диомед.
– Ну, так ты должен отужинать у меня как-нибудь на днях; у меня водится порядочный запас мурены[2] в садке, и я приглашу для компании Эдила Пансу.
– О, со мной, пожалуйста, без церемоний, – я и малым доволен. Однако смеркается; спешу в бани, а ты куда?
– К квестору, по государственному делу, а потом в храм Исиды. Vale!
– Хвастун, нахал, неуч! – проворчал про себя Клавдий, удаляясь тихими шагами. – Воображает, что своими пирами и винными погребами заставит нас позабыть, что он сын отпущенника. И в самом деле, мы забываем это, делая ему честь обыгрывать его. Эти богатые плебеи для нас, благородных мотов, сущий клад!
Рассуждая таким образом сам с собою, Клавдий вышел на дорогу Домициана, запруженную толпой гуляющих и экипажами и полную того веселого, суетливого оживления, какое в наше время представляют улицы Неаполя.
Колокольчики колесниц, быстро сновавших мимо, весело позвякивали в ушах Клавдия, и он беспрестанно приветствовал
Здесь и далее в переводе название римского города Помпеи
Минога.