Правдивые и доподлинные записки о Мандельшпроте, найденные в фисгармонии бывого Пуськинского Дома настройщиком роялей Василиском Бурляевым. Charitas omnia kredit. Алексей КозловЧитать онлайн книгу.
и не отвлекать его влимание от дел кипешных.
Нельзя, нельзя так объедаться зефиром! До добра это не доводит!
Здравствуйте!
Намела зима сугробы белые,
Закрутил меня свирепый ветр.
Не хочу давить тебя своими перлами.
Я хочу послать тебе привет.
Мы не будем в наши чувства пялиться,
Споры бесполезные вести.
Настроение всегда меняется,
Радости без грусти не найти.
Я люблю тебя, моя честная братия,
И при встрече с вами, долбаки,
Я вложу в свои рукопожатия
Нежности пучину и тоски.
Намела зима сугробы белые,
Закрутил меня свирепый ветр.
Не хочу давить тебя своими перлами.
Я хочу послать тебе привет.
А голова – котел.
7 октября 1932 г.
Мне было всегда удивительно наблюдать, как мнение человека о себе, в особенности, человека творческого, не совпадает с мнением окружающих. Легкая зависть, как туча, находящая на солнце разума, лишает нас того сияющего блаженства, какого мы могли бы достичь, усмирив низменные стороны нашей человеческой природы. Мы сами порой потворствуем этому и, подобно Мандельшпроту, резкими словами, неуместными телодвижениями убиваем благоприятное впечатление, произведенное нами при первой встрече. Как говорил несравненный Данте: «Личное присутствие часто умаляет истинные достоинства человека». Редко кто видит золото наших сердец и серебро наших душ, редко в избранном видят избранного, но зато все видят небритое грустное лицо, помятый костюм, стоптанные башмаки, горячечную речь, не помогающую нам, но ставящую непреодолимые преграды на нашем скорбном пути. Увы, слишком отличны таланты – талант творческий и талант лицедейский. Слишком редко они объединены в одной персоне, слишком стыдлива творческая душа, чтобы становиться лицедеем, слишком вертлява лицедейка, чтобы что-нибудь создать. Сколько блестящих начинаний сгублено этой дисгармонией, сколько усилий пошло прахом! Но разве великие прислушиваются к мнению скромных, но практичных умов, отдавая пальму первенства своей неуемной самоуверенности. Как я был бы счастлив, если бы мой совет дал второе дыхание любимому поэту и вызволил из тупика тягостной и тяжелой жизни, виной которой – он сам.
Рондо
На лысинах тугие фетры
Не сдуют свежие пассаты!
Сижу бухой и волосатый
И ем конфеты.
Мне наплевать, что Вавилоны,
Разрушив, строят.
Мне нравится завитый локон
Осиных роев.
Ты помнишь детство, Гонерилья,
В кустах забытой повелики-
Не обрубайте, люди, крылья
Бескрылой Нике.
Однажды Мандельшпрот побрел через Фонтанку прогуляться, прямиком – в садок Эрмитаж. Идет весь в мали-новом галстуке свисток, а навстречу ему из ниши выдвигается