Город граффити. Джулия ТотЧитать онлайн книгу.
Лейла хотела, очень хотела сказать мучителю, что перед началом допроса надо было бы сказать об этом женщине, но усталость победила, – она промолчала, чувствуя вину, но, зная, что скажи она подобное – врядли они примутся перепечатывать протоколы, – а если и примутся, сидеть им всем здесь еще долгих часа два. Пока Лейла терзала себя, женщина уже коряво – рука ее все еще дрожала – выводила имя на первом листе. Лейла подошла, чтобы помочь ей, показывая, где на всех этих листах должна стоять подпись допрошенного и удивленно, как ребенок, никогда не видевший людей с темной кожей вопрошает «что это», – уставилась в бумаги: на каждом листе стояло и ее, Лейлы, полное имя, и – полный домашний адрес. Она повернулась к скучающим за сигаретами мужчинам: «Адрес то мой зачем на каждой странице?». Улыбнувшись, один из них ответил: « Не бойтесь, они не запомнят, да и пока не проводников допрашиваем».
После того, первого раза, Лейлу возили на переводы допросов все чаще. Причина, как казалось ей, была в том, что послушались следователи, забывшие – таки записать в протокол название газеты «Маклер», отследили сеть, которую сами стали называть молдавской, отловив, в итоге, в стране Венгрии даму, что сеть возглавляла, да еще нескольких ее деятелей. Ненужный Лейле Янош все ее отсутствия воспринимал радостно, словно гордо – за себя, объявляя, чтобы она не волновалась: он все сделает, как она скажет, в фирме, и, всем окружающим ведал весьма секретно, что она раскрыла молдавскую сеть, ей заплатили всего восемь тысяч форинтов, а сами все получили чины, да назначения. Последнее было правдой – об оплате, чинах, да званиях, о раскрытии же – было явной глупостью, но, сколько Лейла не просила его перестать радовать человеческие дни ложью подобной, – попытки были безрезультатными. Лейле не нужны были деньги, которые платили ей пограничные войска за переводы, она ездила потому, что не хотела, чтобы издевались над отловленными в лесах венгерских людьми, и не хотела проводить ночи с гордым ее отстутствием соседом по постели. Ночами же допросы ограничивались редко, переползая в уставший следующий день. Лейла научилась быстро определять, когда ей показывали всех пойманных, – кто из них говорить будет, а кто не будет в состоянии вспомнить и названия собственной деревни и имен детей, сокращая подобным, своим отбором, время допросов, – к радости следователей и начальников отдела. Она научила их не орать истошно не по-мужски на вытащенных в количестве восьмидесяти шести из шин, перевозимых грузовиком, на тему «раз я не сплю, и вы не будете», а, вместо криков – спрашивать – не голодные ли люди, или дети – через границы отчаявшиеся матери-одиночки начали ходить с ними. Медленно, но, допросы изменились, никто уже не бил по ножке стула, на котором засыпал молодой человек, которого перевозили без сна и еды двое суток из одного в другой венгерский город, никто не таскал людей к картам мира – все поняли,