Ангелочек. Время любить. Мари-Бернадетт ДюпюиЧитать онлайн книгу.
Отдохните немного. Вскоре вы почувствуете последний спазм – это отойдет послед.
Новорожденный громко и пронзительно закричал. Красный, покрытый слизью, он уже размахивал своими крошечными ручками. Глаза его были закрыты, а рот, наоборот, широко открыт.
В ответ на этот крик Морисетта расплакалась. Это была обычная реакция, ничуть не удивившая Анжелину. Мысли молодой повитухи вновь вернулись к Анри, которого она на рассвете, когда мать Морисетты прибежала к ней за помощью, оставила на попечении Розетты. После отъезда Жерсанды она впервые покидала своего ребенка на несколько часов.
Это мучило Анжелину, поскольку она хорошо помнила первый вечер, проведенный ее сыном в доме на улице Мобек. Все происходило не так, как она себе заранее представляла. Поиграв во дворе в мячик, малыш принялся звать Октавию и свою маму. Он не захотел есть овощной суп и довольствовался кашей с медом. А когда Анжелина принялась укладывать сына спать, Анри расплакался, со страхом озираясь по сторонам, – его пугала незнакомая обстановка, и не только громоздкий комод, но и занавески на окнах. А когда он все же лег в кроватку после многочисленных колыбельных, то расплакался еще сильнее.
«Мне пришлось взять Анри к себе в кровать, и он в конце концов успокоился, – вспоминала Анжелина. – Розетта пошла за Спасителем, поскольку Анри непременно хотел увидеть собаку. Мне пришлось уступить его капризу, в таком отчаянии я была. По сути, он меня плохо знает. Я всего лишь его крестная мать, и в иные дни даже не прихожу, чтобы поцеловать его. Теперь дела наладились, но он спит либо со мной, либо с Розеттой. Детская кроватка оказалась ненужной».
Задумавшаяся Анжелина перерезала пуповину. Бабушка тут же подхватила младенца, чтобы вымыть его. Ванночкой служил мятый, местами ржавый цинковый таз. В доме, где была только одна комната с пожелтевшими стенами, царила нищета. Морисетта дала жизнь своему ребенку, лежа на деревянной кровати, стоявшей в углу, около очага, в котором горел слабый огонь. Лучи полуденного солнца едва проникали внутрь: дверь закрыли, а окно было слишком узким.
– Его надо отнести, этого малыша, мадемуазель Лубе, – сказала пожилая женщина. Ее нижняя губа дрожала. – Мы не смогли сказать вам об этом заранее, поскольку очень переживали за Морисетту, у которой болел низ живота.
– Унести? – повторила повитуха. – Но почему?
Наступил самый неприятный момент, хотя и тесно связанный с ремеслом Анжелины. За шесть месяцев своей практики в Сен-Лизье и окрестных деревнях ей пришлось отдать девочку, которой едва исполнилось двенадцать часов, сестрам из монастыря бенедиктинок в Сен-Жироне. Монахини согласились отвезти малышку в сиротский приют в Фуа на поезде. Анжелине до сих пор было горько вспоминать об этом.
«В больших городах новорожденных, от которых хотят избавиться, кладут у ворот. Достаточно позвонить в колокольчик, висящий на воротах монастыря или приюта, и тут же уйти. Господи, я никогда не смогла бы бросить Анри! Однако же он так и не узнает, кем я прихожусь ему на самом деле. Но, по крайней мере, он будет расти в достатке. Его будут сытно кормить, хорошо