Искалеченный мир. Вадим ГромовЧитать онлайн книгу.
разговор себе столько раз представлял, без счёта. А всё равно всё не так, слова вроде бы те, а на душе погано. Я у тебя не отпущения грехов прошу. Ты не святой отец, да и не верю я в это – честно говоря. Что бы со мной ни случилось – не верю… Будут там наверху нас наизнанку выворачивать, грехи учитывая, или просто сгниём где попало – не знаю. Мне всё равно. Мне другое маетно, другое!
Митрич выкрикнул последние слова во весь голос, не сдержавшись, и в комнату встревоженно заглянула Мария Сергеевна. «Индикатор Всплеска» слабо улыбнулся, успокаивая её, давая понять, что ничего опасного не происходит. Она закрыла дверь, говоря что-то успокаивающее прибежавшему из прихожей охраннику, натасканному Глыбой реагировать на каждое шевеление Митрича. Верзила что-то неразборчиво буркнул в ответ, но в комнату не сунулся.
– Извини, наболело… – На лбу Митрича блестели крупные капли пота, и Лихо, почти не раздумывая, взяла лежащее на тумбочке полотенце и вытерла их. – Я не думал, что придётся сегодня разговаривать. Хотел ещё чуток протянуть. Но не получится…
– Почему? – Лихо спросила негромко, чувство отвращения притупилось – всё-таки слишком много этот абсолютно беспомощный человек сделал для того, чтобы их небольшой островок относительной справедливости и стабильности жил до сих пор.
– Потому что я больше ничего не чувствую, – так же негромко ответил калека. – Ничего, понимаешь? И это не метафора, не поэтическая красивость. Я бесполезен.
– Как?! – ахнула Лихо, подавшись вперёд и частичкой души ожидая какого-то чуда. После которого станет ясно, что всё происходящее на самом деле оказалось безобразно жестоким розыгрышем. Митрич с его уникальным даром был всегда, и представить, что теперь это не так, равнозначно тому, как если бы она сейчас вышла на улицу, а Суровцы исчезли. Навсегда.
И совсем непонятно, какая наиболее ценная часть Митрича осталась с ней. То ли та, умевшая предсказать приближающуюся беду. Или та, после разговора с которой у неё теплело на душе и жизнь становилась не такой жестокой.
– Я не знаю. – Из уголка глаза калеки, пересекая седой, аккуратно подстриженный висок, пролегла мокрая прозрачная дорожка. – Не знаю! И, Лихо… Я ведь в той жизни по головам шёл, мне на всё насрать было – лишь бы наверх, повыше забраться. А сейчас я лежу и полным говном себя чувствую. Потому что пользы от меня теперь никакой – одна тягость! Зачем я такой нужен?!
Митрич закрыл глаза и лежал, глухо, тяжело всхлипывая. Лихо, наконец, отвела взгляд и смотрела в окно, за которым бежевые облака быстро становились тёмно-бежевыми.
– Там уже… началось? – Калека подавил всхлипы. – Я думаю, ты понимаешь, о чём я. Нестандартное что-то началось? Так ведь?
– Началось. – Лихо спрятала лицо в ладони. Слишком много впечатлений для одного дня, даже для такой цельнометаллической амазонки с аномальными дарованиями. Интересно, они тоже пропадут или продержатся ещё какое-то время?
– Лихо. – Митрич тихо позвал её, и она убрала ладони, посмотрела