Сиротка. В ладонях судьбы. Мари-Бернадетт ДюпюиЧитать онлайн книгу.
меня для нее печальное известие, – думал он, шагая по тропинке. – Но если со мной будет Киона, это ее немного утешит».
Киона сидела у стены карцера, где ее заперли. Она не сводила глаз с узкого окошка, через которое проникало немного света. Девочка знала, что на улице сейчас ярко светит солнце, а теплый июньский ветер ласкает листву деревьев. Здесь же земляной пол пропах мочой, а от каменных стен тянуло сыростью.
– Они забрали мои амулеты, – жалобно произнесла она, поднеся руку к шее.
Ее маленькое сердечко отчаянно стучало. Никогда еще Киона не испытывала такого сильного страха. Она даже не осмеливалась думать о своей матери из-за ужасного звука, с которым копыто лошади ударило ту в грудь. Все было похоже на кошмарный сон. Однако это не было сном.
– Бедная мамочка, – простонала девочка.
Уже больше двух лет Киона безмятежно жила с Талой, бабушкой Одиной и тетей Аранк. Их часто навещал кузен Шоган, приносил свежей рыбы или кусок мяса. Жизнь была спокойной, простой, с восхитительным ароматом полной свободы. Ее странные способности больше не беспокоили. Никакие видения не будоражили душу.
«Курум[25] учила меня снимать кору с ивы и делать красивые цветы, – вспомнила она. – Я плавала в речке, а когда она замерзала, каталась по льду…»
Ее тонкие пальчики снова попытались нащупать кожаный шнурок, на котором были подвешены маленькие мешочки с крошечными предметами, призванными ее защищать и, главное, сделать из нее нормального ребенка. Тала попросила старого индейского шамана применить самые сильные чары, чтобы избавить ее дочь от сверхъестественных способностей.
Этого Киона не знала или притворялась, что не знала. Горестно вздохнув, она снова увидела толстую монахиню, неуклюжую в своем платье и капоре, которая склонилась над ней, чтобы сорвать с ее шеи амулеты.
– Завтра я остригу твою грязную шевелюру, – презрительно бросила она. – Вши в ней наверняка кишмя кишат.
– Нет, ты не отрежешь мне волосы! – закричала Киона. – И вообще, ты не настоящая сестра Иисуса! Настоящие сестры добрые!
После этого гневного заявления ей влепили пощечину и бросили в эту темную вонючую дыру. Со вчерашнего дня она ничего не ела и не пила. Особенно сильно ее мучила жажда.
– Я сбегу отсюда, – решила она, бросив на дверь решительный взгляд. – А потом я пойду далеко-далеко и найду Мину, мою любимую Мину, потому что я знаю: мама уже умерла.
Эта чудовищная уверенность вызывала в ней тошноту, желание кричать, царапать каменную стену. Но она не поддавалась горю, которое сделало бы ее слишком слабой. Наделенная исключительным умом, а также необычной для восьмилетней девочки зрелостью, она попыталась привести мысли в порядок, чтобы использовать имеющиеся в ее распоряжении природные силы. После нескольких часов, проведенных без амулетов, она чувствовала, как на нее медленно накатывают волны ясновидения.
– Мама! Тала! – шепнула она, прикрыв глаза.
Среди синеватого тумана показался большой костер. Языки
Курум на языке монтанье означает «бабушка». (