Морально-этические и правовые основы государственного и муниципального управления. Профессиональная этика, кадровая политика, планирование карьеры и противодействие коррупции. С. Ю. КабашовЧитать онлайн книгу.
Екатерины II чин стал своеобразной меркой служащего. Поскольку чины давали множество различных льгот, погоня за чинами и чинопочитание для многих стали своеобразной нормой поведения, образом жизни. Для названия канцелярских служителей в середине XVIII в. некоторое время употреблялось определение «субстантивист», но затем «воскресло» старое русское слово «чиновник» как собирательное для лиц, наделенных чином.
Чиновники в России зарплату за службу не получали, а кормились за счет подношений просителей. Лишь после пугачевского бунта Екатерина II решила этот вопрос.[60] При этом доходы высших и низших чиновников различались в несколько раз. Рядовое чиновничество отнюдь не роскошествовало: «Казна с голоду не уморит, да и досыта не накормит», «Пошел на службу – терпи и нужду».[61] Не случайно мелкий чиновник был высокомерен с просителем, чем возмещал то унижение, которое терпел от нужды и начальства. Постоянная боязнь доноса делала доверительные отношения между чиновниками почти невозможными, поскольку, попав под увольнение, чиновник лишался права на пенсию и возможности трудоустройства в государственных учреждениях.
Российское чиновничество лишь к концу царствования Николая I сформировалось как профессиональное сословие.[62] Его можно разделить на столичное и провинциальное. В среде первого в 30–70-е гг. XIX в. стал складываться слой прогрессивно мыслящих, интеллигентных людей – так называемая либеральная бюрократия, ставшая вдохновителем и реальной силой реформ 1861 г. и модернизации России в начале ХХ в. (С. Ю. Витте, П. А. Столыпин). Очагами ее формирования были министерства. Это чиновничество формировалось из среды образованной части дворянства, духовенства и купечества в содружестве с либеральными общественными деятелями, литераторами, учеными. Их этические идеалы – развитое чувство чести и долга. В среде чиновников в разное время служили Ю. Ф. Самарин, К. Д. Кавелин, В. И. Даль, М. Е. Салтыков-Щедрин, П. И. Мельников (Печерский) и многие другие. Но в аристократической среде чиновной службе всегда давали пренебрежительный эпитет: «приказный», «крапивное семя», «чернильная душа», «канцелярское племя».
Провинциальное чиновничество представляется нам таким, каким описали его классики российской литературы XVIII–XIX вв. (И. А. Крылов, Д. И. Фонвизин, А. С. Грибоедов, Н. В. Гоголь, М. Е. Салтыков-Щедрин, А. Н. Островский, Ф. М. Достоевский, А. П. Чехов и др.), высмеивавшие быт и нравы тогдашнего провинциального чиновничества. В литературе господствовали образы чиновников-казнокрадов, взяточников, бездушных разорителей народа, чинодралов, ничтожных напыщенных сановников и столоначальников. Эти гротескные персонажи уже второе столетие служат для россиян олицетворением наших государственных служащих. Конечно, нельзя судить обо всем сословии по литературным преувеличенным образам, которые демонстрировали ограниченность чиновничества. Но постепенно у слова «чиновник» появилось устойчивое значение: «человек, относящийся к делу с казенным равнодушием». А в самом
См.: История государственного управления в России / Под ред. Р. Г. Пихои. – М.: РАГС, 2002. – С. 106.
См.:
См.: